Шейх Ади и курды Хаккари
Авдоев Т. В.: Историко-теософский аспект Езидизма. Становление и разите.
Гл. 5. Шейх Ади. 5. Шейх Ади и курды Хаккари.
[1]
К началу XII в. большая часть курдов, это городское население и оседлые крестьяне, вынуждены было принять ислам или получили статус зиммиев. Лишь небольшие племенные объединения кочевников отчаянно сопротивлялись регулярным войскам тюрок-мусульман, которые на протяжении последних ста лет безраздельно властвовали на этих землях. Героически сражались курды за священное достояние предков, и бесчисленное их множество запечатлело веру отцов мученической смертью.
С каждым боем ряды ополченцев редели, и шансы на выживание таяли. Гонимые и преследуемые курды отошли в неприступные горы и заняли выжидательную позицию, надеясь таким образом не только спасти свои жизни, но и уберечь религию предков.
Восточная легенда по-своему объясняет неудачу курдов, согласно которой, когда слухи о пророчестве Мухаммеда и известия о посланнической его миссии облетела весь мир, властелины мира направили в Мекку своих вестников с изъявлением покорности и согласия на принятие ислама. Увидев среди них одного из курдских вельмож по имени Буг-дуз – угрюмого гиганта с пронзительным взглядом и грозным видом, устрашенный Мухаммед спросил у своего окружения, какого рода он и племени. «Из народности курдов»,— ответили ему. И тогда Пророк сказал: «Да не споспешествует всеславный и всевышний Аллах удаче этого народа, иначе погибнет мир от руки их»[1].
С тех времен «проклятие Мухаммеда довлеет над курдским народом. «Беда в том, что, к несчастью, и сегодня курды никак не могут между собой договориться» – остро подметил Василий Никитин[2].
* * *
В Лалыше шейху Ади пришлось непосредственно столкнуться с проживающими в окрестностях курдами, которые на данный исторический период являли собой разрозненные полукочевые племена.
Курды Хаккиари не признавали ничьей власти, постоянно находясь в мятежном положении, держали и христиан и мусульман в постоянном страхе, по временам вступали в междоусобные драки, совершали дерзкие вылазки и по случаю не гнушались грабежа.
Раздробленность, а также нивелирующее национальные особенности воздействие ислама препятствовали образованию курдского государства. Народа, как единого целого, здорового и деятельного тела не существовало. Единственное, что их роднило, это общий язык, однородная материальная и духовная культура.
Уровень развития народонаселения характеризуется как дорефлексивный, когда основные виды деятельности не требуют каких-либо самостоятельных, коммуникативных каналов. Мышление можно определить как «комплексное», с преобладанием предметной логики[3]. Поэтому обучение хозяйственным, промысловым и ремесленным навыкам, религии и фольклору, строились на непосредственном подключении обучаемых к практике.
Отсутствие письменности и летоисчисления накладывало свой отпечаток. Все значимые события передавались устно и опирались на авторитете передатчика.
Религиозные представления курдов-староверов отражали их первобытную культуру и воплощались в веру в сверхъестественное, господствующие над ними внешние силы природы: почитание солнца, луны, земли, воды и огня. Родовые священнослужители практиковали: племенного бога культ[4], промысловые (земледельческий и скотоводческий) культы, культ духа хлеба[5], погребальный культ[6]. На протяжении всего периода древности первобытная культура кочевых племен сохранялась и сосуществовала бок обок с древней культурой Месопотамии и поэтому воздействие Вавилоно-Аккадской цивилизации на различные слои населения было не одинаковым, как следствие, кочевники оказались не затронуты ею. И хотя, их культура постоянно «ионизировалась», подвергалась преобразующему воздействию со стороны культуры древних городов Аккада и Вавилонии, тем не менее, сохранилась до периода древности и даже пережила его[7]. Зороастризм проявлялся в учении о мире, как борьбе двух начал и свободе человеческой воли, о свободе выбора правильного жизненного пути, о загробном воздаянии и конце света. В изложенном аспекте религиозность курдов-кочевников можно охарактеризовать как некую систему обрядов по отношению к трансцендентной (потусторонней) реальности, с целью вовлечения ее во взаимодействие с имманентной (посюсторонней) действительностью и рассматривать ее не как сложную мировоззренческую систему, основанную на божественном откровении, а как путь адаптации человека к среде.О влиянии мусульманского мистицизма на езидов писал О. Л. Вильчевский, который видел в езидизме наивную религию кочевников Курдистана, смешавшуюся с суфизмом. «Этим-то и объясняются все попытки примирить наивную магическо-материалистическую религию кочевников Курдистана со стройной идеалистической концепцией мусульманских мистиков»[8] – писал он.
В социально-экономическом отношении курды (носители диалекта курманджи) представляли собой патриархальные родоплеменные союзы, занятые лишь собой, своим спасением. Во главе стоял вождь (ага), или духовный предводитель – пир[9]. Каждое племя делилось на роды, а те в свою очередь – на семьи[10], поэтому формирование психологии курда шло в рамках племени, правила которого для него есть высший закон.
Основным занятием являлось отгонное скотоводство, преимущественно овцеводство. Ранней весной, добровольные объединения нескольких семей – оба, откочевывали на альпийские пастбища, и до глубокой осени передвигались вслед за стадами. С выпадением снега в горах они спускались в долины и ущелья на зимовье[11]. И так из года в год, поколение за поколением.
Средневековые хронисты писали о курдах: «Однажды», – говорит шейх Абу Муслиме Фариси, – «мы добирались до Хиджаза. Возле Хулвана на нас напали курды. Они стащили с нас наши заплатанные плащи, мы безропотно отдали их, но один человек начал сокрушаться по этому поводу. Курд поднял ятаган и зарубил его, невзирая на наши мольбы, пощадить его жизнь. Мы спросили, за что он был убит.
Он не суфий, в обществе святых он повел себя недостойно. Мертвый он выглядит лучше.
Мы спросили: как так?
Курд ответил: Первый шаг в суфизме – щедрость. А этот тип так отчаянно цеплялся за свои лохмотья, что пошел против своих друзей, – какой же он суфий? Я употребил выражение «против своих друзей», потому что уже долгое время мы занимаемся тем же, что и вы: облегчаем людей, освобождая их от бремени мирского»[12] пишет аль-Худжвири. Али аль-Худжвири, автор первого суфийского трактата на персидском языке, умер в 1072 году, а значит описываемые им события можно отнести ко второй половине XI века.
А вот, что пишет современник шейха Ади Михаил сириец (1126-1199 гг.): «В августе 1169 года правитель Мосула и всей Ассирии атабек Кутб ад-Дин скончался. Тогда его брат Hyp ад-Дин, что находился в Халебе, собрал воинов и поспешно прибыл. Он беспрепятственно завладел Нисибином, и арабские законоведы (факихи) обрадовались, ибо он оказал им великий почет. Он усердно следовал правилам — не пил вина и не пропускал времени молитвы. Мусульмане называли его пророком. Он был жесток к христианам, но тайайе[13] (мусульманам) делал добро.
Он приказал разрушать всякое новое строение, которое встречалось в церквах и монастырях. Была снесена большая общая стена, что возвели в большой церкви мар Иакова Нисибийского, принадлежавшей несторианам со времен еретика Бар Саумы[14], забрали имущество, что имелось там, и множество книг. То же самое было проделано во многих местах,
Он определил на должность блюстителя законов одного из своих приближенных, факиха Ибн Асруна, и приказал ему уничтожать любое новое сооружение, которое было возведено в церквах при его отце и брате. Этот презренный тотчас отправился. Везде, где ему преподносили подарки, он подтверждал, что строение старое; но там, где ему не застилали глаза [подношениями], он уничтожал и разрушал, пока не сообщили Hyp ад-Дину, и тот заменил его.
[Различные события]. Атабек Кутб ад-Дин скончался, и начал править его сын Сайф ад-Дин. В том же или в следующем году правитель Халеба Hyp ад-Дин напал на область [Ниневии, где находился монастырь мар Матфея, около Мосула]. Многочисленные курды, находившиеся неподалеку от монастыря, знали, что Hyp ад-Дин притесняет христиан, и сочли это благоприятным знаком для [выступления].
Они собрались, намереваясь ограбить монастырь, и пытались ночью захватить его. Но монахи бодрствовали и несколько раз сбрасывали [штурмовые] лестницы, а также убили часть курдов. Тогда эти собрались днем и напали, не таясь. Узнав об этом, жители сел области Ниневии собрались, пришли на подмогу монахам и одолели курдов. Последние пошли на хитрость: притворно примирились с монахами и подарили им в знак дружбы тридцать динаров. Монахи поверили курдам и отпустили окрестных жителей по домам.
Тогда курды собрались и неожиданно подступили. Они расшатали один из огромных камней на вершине горы и пустили его. Он ударил в стену в том месте, где входила вода, и пробил ее. Монахи принесли известь и камни, чтобы заложить пролом. Курды же подошли и пускали от стрелы до тех пор, пока не обессилили их. Затем они пустили в ход сабли и, издав клич, ринулись на монахов. Часть их погибла, а другие бежали в верхнюю цитадель монастыря, где и спаслись. Монах Матфей и отшельник Денха были убиты. Курдов было полторы тысячи. Когда они уходили из монастыря, то нагрузили своих коней и себя [добычей]. В монастыре оказалось столь много добра потому, что жители области хранили здесь свое имущество.
Когда курды ушли, монахи взяли книги и то, что находилось в цитадели, и отправились в Мосул. Обитель опустела, и служба в ней прекратилась. Жители области наняли воинов для охраны монастыря, чтобы недруги не разрушили строения, и платили им ежемесячно тридцать динаров[15].
Когда правитель Мосула узнал о том, что совершили курды в монастыре, то отправил воинов, которые убили многих из них. Тогда курды разграбили девять несторианских сел, убили жителей, забрали скот и имущество, а жилища сожгли».[16]
Если отбросим предвзято-негативное отношение автора к курдам и мусульманскому населению, а так же неточности в летоисчислении: то он приводит даты по Селевкидской эре то по хиджре, а остановим внимание на описанном событии, и сравним с другим источником – Камилом ад-Дином, который освещает следующие события: «И умер Сайф ад-дин Гази ибн Зенги в Мосуле в (5)44 году (1149 г.), оставив малолетнего сына, которого воспитал любивший его дядя — Нур ад-дин.
Известие о Мосуле. И договорились везир Джамал ад-дин и Зайн ад-дин Али сделать Кутб ад-дина Маудуда ибн Зенги правителем Мосула. А Нур ад-дин был старше его, и некоторые эмиры переписывались с ним и требовали его [водворения в Мосуле]. И среди тех, кто писал ему [об этом], был ал-Мукаддам Абд ал-Малик, отец Шамс ад-дина Мухаммада. Он был правителем Синджара и написал Нур ад-дину, предлагая сдать ему Синджар.
И отправился Нур ад-дин с отрядом из семидесяти всадников, приближенных к нему эмиров, и скоро подошел Синджару, и остановился за городом. И послали они [вестника] к ал-Мухаммаду, извещая о своем прибытии, и тот сообщил, что ал-Мукаддам отправился в Мосул, оставив вместо себя в крепости своего сына Шамс ад-дина Мухаммада. И Шамс ад-дин послал человека догнать на дороге своего отца и дать ему знать о прибытии Нур ад-дина. И ал-Мукаддам вернулся в Синджар и сдал крепость Нур ад-дину. [А Нур-ад-дин] послал за Кара Арсланом, правителем Хисн (Кайфы), призывая его к себе [на помощь] ввиду их обоюдной симпатии, и тот прибыл к нему.
И когда услышали о происшедшем Кутб ад-дин и везир Джамал ад-дин и Зайн ад-дин в Мосуле, то они собрали войска и решили направиться в Синджар и прибыли в Телль Афар. А везир Джамал ад-дин проявил осмотрительность и сказал: «Воистину положение Нур ад-дина в глазах султана выше нашего из-за его успехов в борьбе с франками. Но он преследует наши общие цели, призывая: “Договоримся полюбовно, или я отдам [всю] страну правителю Мосула, и тогда поступайте, как хотите. Ведь если мы победим его, то султан немедленно нападет [на Мосул]. А если он, кого мы возвеличиваем и кого опасаемся, окажется слабее нас и мы разобьем его, франки перейдут в наступление». И сказали эмиры: «Тот (Кутб ад-дин), которому мы покровительствуем, слабее его, хотя и он — сын великого атабека». И посоветовал [везир] покончить дело миром и отправился сам к Нур ад-дину, и они пришли к соглашению о передаче Синджара Кутб ад-дину и сдаче ар-Рахбы [Нур ад-дину]»[17], вырисовывается следующая картина:
подтверждено, что Нур ад-Дин Занги вторгся на территорию Мосульского вилайета после смерти старшего брата Сайфа ад-Дина в 1149 году, а это значит, события описываемые Михаилом сирийцем по дате происходили не в 1169 году, а гораздо раньше – при жизни шейха Ади. Описание месторасположения монастыря мар Матфея, в точности напоминает Лалыш – не далеко от Мосула, в ущелье, в месте истечения изумительного источника. Получение храма Лалыш – мар Матфей под управление шейха Ади, подтверждается выше описанной практикой передачи церкви мар Иакова Нисибийского под патронаж некоего факиха Ибн Асруна. Эту гипотезу об идентичности монастыря мар Матфей и езидского храма Лалыш, основанную на вскрытых нами фактах, поддерживают многие ученные[18], поэтому ее можно считать наиболее приближенной к действительности.
Первоочередная задача, которая стояла перед шейхом Ади, это налаживание мирных отношений с курдами. Врагов можно победить, превратив их в друзей- считал Ади и не ошибся. Как показала история, Ади ибн Мусафиру удалось не только наладить добрососедство с курдами, но и стать их кумиром. Он достиг такого высокого положения, которого не имел ни один из предшествующих ему миссионеров. Шейх Ади вознесен курдами в ранг «божества второго порядка»[19] под именем «Шихади», а привнесенное им вероубеждение «Шафрадин», есть не что иное, как усеченная форма от его лакаба – «Шараф ад-Дин».
Относительно деятельности шейха Ади среди курдов в научном мире существуют две позиции: одни ученные считают его реформатором езидизма, другие – организатором религиозной общины, тем не менее, вопросы: каким образом шейху Ади удалось достичь такого высокого положения в общине, и в чем собственно выражаются его реформы остаются открытыми.
Неоспоримым преимуществом Ади ибн Мусафира перед другими миссионерами были приобретенные им глубокие познания курдского языка, культуры, религиозных форм и знакомство со многими выдающимися представителями народа.
В своих тщательно продуманных действиях он никогда не прибегал к насилию и принуждению, не рушил, не подвергал критике исторически сложившиеся религиозные традиции староверов, обращаясь к населению, использовал родной им курдский язык, и это побуждало доверие к нему, как к своему соплеменнику.
Гениальность Ади проявляется в том, что на пути служению Богу, он превзошел своего наставника Хамида ал-Газали. Если стараниями последнего суфизм стал легальным и признанным ортодоксией направлением в исламе, то шейху Ади удалось сквозь призму суфизма сблизить позиции ислама с локальными верованиями курдов. Ислам, по сути, определялся формально. Кого считали верующим? По меньшей мере тех, кто согласен был повторить фразу Ля илляха илля Аллах Мухаммад ал расул Аллах (Только божество достойно поклонения, Хвалимый посланник достойного), которую передают следующим образом: Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммад – пророк Его. Неверующим считался тот, кто отрицал этот символ веры. В сердце человека заглянуть было невозможно, поэтому веру или неверие нельзя было определить, об этом можно было только догадываться. В том случае, если человек мог доказать, что он согласен с этой формулой, его уже не могли преследовать как еретика. Не существовало никаких догматов относительно природы этого божества и его взаимоотношений с Пророком; более того, в этой фразе не было ничего такого, с чем суфий мог бы не согласиться. В конце концов, социальная жизнь мусульманского общества подчинялась установлениям признанных правоведов. Они не могли дать определение Аллаху, который был выше всяких определений, точно так же, как не могли свести к точному определению и пророчество – особые отношения божества с человеком. В течение долгого времени суфии могли свободно делать подобные заявления: Я поклоняюсь идолам, ибо понимаю, что значит поклоняться им, а идолопоклонник не понимает этого.
Ученикам он так разъяснял: «те, кто поклоняется Богу в солнце, видят солнце, и те, кто поклоняется Богу в живых существах, видят живые существа, и те, кто поклоняется Ему в безжизненных предметах, видят безжизненные предметы, и те, кто поклоняется Ему как несравнимому и бесподобному Бытию, видят то, чему нет подобия. Не привязывайтесь ни к какому верованию настолько, что станете отвергать все остальные. Иначе вы лишите себя многих благ и не сумеете понять истинное положение дел. Бог, вездесущий и всемогущий, не ограничен никаким верованием. Куда бы вы ни повернулись, там лик Аллаха»[20].
Полученная трех уровневая религиозная концепция устраивала всех: когда мрид слушал кавлы и бейты он находил их исконно курдскими, мусульмане в литургическом языке и коранических именах Аллаха, видели ислам, и только посвященные знают истинное содержание молитв и значение ритуалов.
«Крепость берется изнутри» – гласит народная мудрость. Шейх Ади понимал, чтобы добиться расположения населения, необходимо прежде заручиться поддержкой жрецов. Положение жреческого сословия было отчаянным. Если миряне имели возможность сохранить себе жизнь, приняв мусульманство, (что и произошло с основной частью населения), то против жрецов был объявлен джихад. Их преследовали и истребляли, как врагов истинной веры и распространителей ереси.
Шейх Ади нашел соломоново решение: при условии признания его верховенства и вступления в тарикат «Адавийа», жрецам гарантировалось прекращение гонений, возможность исполнения прежних культовых обрядов и сохранение существовавших привилегий.
С одной стороны безысходность положения, и с другой – столкновение с универсальной, монотеистической, более прогрессивной и канонизированной религиозной формой, склонила чашу весов в сторону предложения шейха Ади. «Получение тарики[21]» от представителя шейха – халифа[22], в роли которого выступал пир Асмаман означало, что жрецы подтверждали непоколебимость своей веры в идеалы, на которых зиждилась тарика, подтвердили особую ценность связи с барака святых и усвоили только те правила и формы ритуала, которые не нарушали их привычного образа жизни. Джалаледдин Руми пишет: «После того как пир тебя принял, внемли, подчини себя (ему), следуй как Моисей под властью Хизра… Бог объявил, что его (пира) рука есть его собственная, поскольку он произнес: “Рука Божья поверх рук их”…[23] Рука его не что иное, как проявление власти Бога»[24]. Новопосвященные ученики проходили обряд инициации, называемый «чилла[25]». Пребывая в затворничестве (хальва[26]) в течение сорока дней, жрецы под руководством наставника – пира Асмаман предавались аскетизму и повседневным молитвам. Наставник обучал неофита суфийской символике поэтапно, все время контролируя его успехи и постепенно усложняя задания по отправлению молитв. Считалось, что, практикуясь в них, верующий приближается к восприятию того, чему нельзя научить, – к интуитивному постижению Истины. По прошествии испытания, жрецы посвящались в ранг пиров с правом наставничества (оста) среди своих соплеменников.
Шейх Ади осознавал, что на данной стадии развития курдов-язычников, как действенный инструмент управления племенами мог послужить культ личности, при этом объект культа личности должен был иметь веские на то основания. Исторический опыт подсказывал: на протяжении многих веков, начиная с Саргона Древнего, лучшим аргументом служило божественное происхождение. И этим не преминул воспользоваться Шейх Ади. Опираясь на свое генеалогическое древо, корнями восходящее к Муавии и Усману[27], а так же на духовную цепь преемственности (силсилу) шейх Ади выдавал себя за божьего посланника. Ссылаясь на возникшие у него «озарения», укреплял убежденность верующих в том, что ему выпала миссия быть носителем «истинного света», единственно правой веры.
Во время общей ритуальной молитвы-зикр, шейх Ади призывал окружающих к толерантности и наставлял: «Xode yaka, derge – hezar!»[28] – «Бог один, а врата к нему тысячи!» – это выражение стало постулатом езидов. Однажды некий человек спросил у шейха, как ему достичь Бога, на что тот ответил: «Путей к Господу столько же, сколько есть на свете сотворенных существ. Но самый короткий и легкий заключается в том, чтобы служить людям, не обижать их и доставлять им радость» – вспоминаются слова известного суфия Абу Са’иди.
В своей практике Ади умело использовал курдский религиозно-социальный субстрат: вместо имени Аллах – употреблял «Xwede» (Xu wa da = (Xude, Xode)[29], обычно взывал к Султан Эзиду и просил о защите 72 народов[30] – это вошло в формулу ежедневной молитвы «Dua sifrê» – «Благодарение трапезе» [31] (см. стих 2), благословлял людей духом Малаки Тауса[32].
Стараниями шейха Ади было достигнуто признание всеми племенными группами принципа единобожия. Он учил: ««Xwede(a)» (Он – Даритель) Всевышний создал человека из ничего и одарил его неисчислимыми благами и подчинил ему солнце и луну, день и ночь. Он также даровал ему разум и обучил его речи. Поэтому правом нашего Создателя и Дарующего нам удел, Наделяющего нас благами и обучившего нас, Милостивого Милосердного будет, чтобы мы благодарили Его и не проявляли неблагодарности, поминали Его и не забывали, подчинялись Ему и не ослушались Его». Теперь племена связывала не только общая культура и язык, но и таухид[33]. Покровительство со стороны властей добавляло личности шейха могущественность. Религиозному меньшинству была гарантирована неприкосновенность, и она строго соблюдалось в течение всего периода, когда активность суфиев принимала все более и более видимые формы. Жизнь постепенно входила в мирное русло, и это возымело действие.
Курды видели в шейхе Ади сильного лидера, а безмерное почитание со стороны многочисленных учеников прибавляло его личности святость. Добавим сюда милосердие, благодеяние и проявление чудес, которые он являл перед верующими, все это в совокупности создавало образ мессии. Так у курдского населения закралась надежда, что их мольба, наконец таки, услышана, и Бог послал им в лице шейха Ади спасителя.
Теперь примеру духовенства последовали и миряне.
Для закрепления отношений между тарикатом Адавийа и курдами шейхом Ади был применен заимствованный у шиитов обычай бай'а[34] – посвящение, сопровождавшийся принесением клятвы верности шейху-руководителю[35].
Каждый посвященный получал статус мюрида[36] (курдск. мрид) и давал обязательство сохранять преданность семье того шейха, через которого получил обращение. Этот обряд сохранился по наши дни под названием «Shehede Din» – свидетельство веры. Так же, как и в XII веке, родовой шейх обязан научить своего мрида свидетельству веры, дабы тот в судный день пред Создателем нашим смог засвидетельствовать свою приверженность к езидизму. Статус мрида снимал с курдов всякие подозрение в ширке[37] и уравнивал в правах с мусульманами.
Являясь тонким психологом, шейх Ади апеллировал к вере курдов в загробную жизнь. И теперь каждый адепт получал возможность (при соблюдении определенных договоренностей) выбрать себе брата по загробной жизни – «бре ахрате» в лице шейха или пира, который в судный день будет его ходатаем перед богом и проводником его души в рай[38].
Так, шаг за шагом сближаясь, шейхи тариката Адавийа слились с курдскими племенами, и образовав тайфу[39], стали, выразителями религии простого народа, поскольку для большинства главное в религии – именно ее поведенческая сторона.
«Суфийская терминология и организация настолько влились в езидство, что трудно подчас бывает заметить остатки старых культов под новой абстрактной и явно чуждой езидам формой учения шейха Оде»[40] – характеризует этот процесс О. Л. Вильчевский.
Продолжая тему, можно констатировать: Шейх Ади заложил основы езидской общности – выстроил триаду жизнедеятельности, базис существования каждого государства – Народ, Веру, Власть. Благодаря его стараниям племена объединились в единой вере под единым началом.
Сам процесс формирования езидской общины, разумеется, не ограничился периодом жизни шейха, Ади лишь обозначил путь развития, а далее все шло по намеченному сценарию.
В то же время, хочу выделить как факт, основной целью Ади ибн Мусафира было сохранение своего детища – тариката «Адавийа»[41], растворение его в курдском массиве вовсе не входило в планы шейха Ади. С этой целью были введены оградительные меры: кастовость общины[42] и запрет на профанацию учения[43] среди мюридов и иноверцев. Поэтому слияние можно охарактеризовать как военный альянс. Спасая свой тарикат от угроз расправы, Шейх Ади нуждался в друзьях, в надежной защите, которую увидел в союзе с курдскими племенами. Курманджийцы, в свою очередь, измотанные непрекращающимися освободительными войнами (на протяжении пяти столетий), грезили о мирной жизни на своих землях. Их сблизил общий враг – исламский фундаментализм.
Изначально была заложена двух сословная система: духовенство (руани) и миряне (мриды). В роли духовенства выступил действующий тарикат «Адавия», в который влились езидские жрецы-предводители в статусе пиров. (Эта рокировка привела к ликвидации института жречества).
В свою очередь духовенство разделилось на высшее – «ду нави», в лице шейхов и пиров, и низшее духовенство – «йяк нови», в состав которого вошли факиры, кавалы, кочаки.
Параллельно организационному процессу создавалась и внедрялась система правовых, нравственных и религиозно-философских взглядов и идей (естественно суфийской ориентации), которая определяла взаимоотношения представителей этих сословий. Как говорится: правила игры устанавливает победитель, а побежденные живут по этим правилам.
После смерти, шейха Ади захоронили со всеми подобающими почестями в большом зале храма Лалыш. По народным верованиям, душа святого задерживается у его гробницы и мест (макам), связанных с его земной жизнью, или там, где он после смерти являлся народу. В таких местах можно получить его заступничество и посещение могилы святого старца принял обряд зийара[44].
Суфизм породил философию избранности, которая приспособлена орденами к потребностям масс. Не только великий шейх, но и его преемники, наследующие его барака (духовную силу), становились посредниками в передаче его духовного могущества. Как мы отметили раннее, шейхи составили отдельную религиозную прослойку с наследственными правами. «Шейху Ади наследовал его племянник Абу-л-Баракат ибн Сахр ибн Мусафир. Он с детства жил вместе с дядей и следовал по его «пути». Умер он в Лалэше, где и похоронен. Дата смерти неизвестна.Следующим братство возглавил его сын Абу-л-Мафахир аш-шейх 'Ади, известный как 'Ади ал-Курди. Он прошел Школу отца, и историки приписывают ему много чудес. Предположительное время его смерти – 1217 г. При Абу-л-Мафахире род 'Ади фактически ассимилировался среди курдов. Абу-л-Мафахир в связи с этим постоянно упоминается с нисбой ал-Курди.Далее орден возглавил сын Абу-л-Мафахира Шамс ад-Дин Абу Мухаммад ал-Хасан, известный как шейх Хасан. Он родился в 1194 г., получил суфийский титул Тадж ал-'Арифин, и езиды назвали его Хасан ал-Басри. Он был умен, образован, писал стихи и трактаты по суфизму. В течение шести лет он жил отшельником, сочинив в это время «Откровение для отшельников». Текст книги утерян, и ее содержание неизвестно. Предполагается, что в ней были изложены основы религии езидов. Шейх Хасан завершил процесс создания религиозно-политической организации езидов. Он отделил своих сторонников от всех других и объединил. Вместе с шейхом Хасаном действовал его брат Фахр ад-Дин. Он замещал Хасана во время его отшельничества. Между членами общины кроме родственных отношений возникла духовная связь. Возникла эндогамная община езидов»[45].
Завершая главу о шейхе Ади, отметим, что созданная им религиозная община со временем оформилась в субэтнос[46], выдержала испытание временем, сохранив в первозданности религиозные традиции и структуру общества до наших дней.

[1] Шараф Хан Бидлиси. Шараф-наме.Т. 1 М., 1967 стр. 87. [2] 87. В. Никитин. Курды http://www.ezdixan.com/knigi/Nikitin_Kurdi.rar – ГЛАВА VIII – КУРДЫ И ГОСУДАРСТВО; КУРДСКАЯ НАЦИЯ http://community.livejournal.com/cihanekurdistan/40808.html [3] С.С. Аверинцев «Древние цивилизации» Москва 1989 г. стр110-113[4] Племенного бога культ – форма религии периода раннеклассового строя и возникновения государства. Основывается на ранних религиозно-мифологических представлениях: 1 –тотемических; 2 –представлениях об учредителях племенных инициаций;3 – олицетворениях небесных или атмосферных явлений; 4 – культе предка-родоначальника. [5] Куль духа хлеба – олицетворяет плодородие и изобилие. До сих пор езиды сохраняют традицию клятвы на хлебе, в качестве оберега от злых сил и сглаза ломтик хлеба кладется под голову новорожденному ребенку. Накрывая стол, ставят хлеб во главе его и только корочкой вверх, разделывают хлеб руками, чтобы не причинить ему боль. Считается за грех бросать хлеб наземь и вскармливать им скотину. [6] Погребальный культ состоит из целого комплекса представлений:– человек после смерти продолжает вести тот же образ жизни, что и до нее;– его душа либо остается среди живых, либо отправляется в загробный мир, но и там сохраняет способность влиять на дела своих живых соплеменников;
[7] Аверинцев С.С. «Древние цивилизации» Москва 1989 г. стр110-113
[8] Вильчевский О. Л., Очерки по истории езидства, Атеист, 1930, № 51стр 99[9] Современное курдское слово «пир», восходит к хурритскому purli (purul-le), означающее «храм».
[10] А.М. Ментешашвили «Курды» стр 41
[11] Там же стр 6
[12] Абу'ль-Хасан 'Али ибн Усман ибн 'Али аль-Газнави ад-Джуллаби аль-Худжвири «Кашф аль махджуб ли арбаб аль-кулуб» («Раскрытие скрытого за завесой для сведущих в тайнах сердец»)
[13] тайайе, т.е. арабы, по наименованию одного из значительных арабских племен ат-Та'и. По контексту здесь и далее под тайайе имеются в виду мусульмане
[14] Несторианский епископ Нисибина Бар Саума (ок. 420 – ок. 490) при поддержке Сасанидов ревностно пропагандировал учение Нестория, осужденное на третьем, Эфесском, вселенском соборе (431 г.).
[15] В тексте: дарикуйе – один из синонимов золотой монеты. Как известно, золотую монету под этим наименованием чеканил Дарий I Гистасп Ахеменид (521-486 гг. до н.э.)
[16] МИХАИЛ СИРИЕЦ (пер. Р. А. Гусейнова) ХРОНИКА Книга девятнадцатая. Глава седьмая Текст воспроизведен по изданию: Из хроники Михаила Сирийца // Письменные памятники Востока. 1976-1977. М. Наука. 1984 http://www.vostlit.info/Texts/rus4/Mychel_Syr/text4.phtml [17] КАМАЛ АД-ДИН ИБН АЛ-АДИМ СЛИВКИ ИСТОРИИ ХАЛЕБА http://.vashaktiv.ru/texts/k/kamal6. php
[18] ТУРГИЕВ Али Саладинович Башни Сатаны http://newatropatena.narod.ru/p24.htm
[19] Помимо Бога-Демиурга Худе в езидизме встречаются божества низшего порядка: Тауси Малак – божество первого порядка, Шихади – божество второго порядка и Султан Эзи – божество третьего порядка.
[20] Ибн Араби Футухат ал-маккийа (Мекканское Откровение)
[21] Период обучения под руководством мастера известен под названием тарикат – Путь. Что же касается шариата – свода обязанностей, объединенных в мусульманский религиозный закон, то суфии рассматривают его как начальную школу духовности. Следующий за шариатом тарикат – это более высокая ступень обучения. Заключительная стадия подводит человека к достижению хакиката – Истины или Абсолютной Реальности.Обосновывая такое деление духовного Пути на три этапа, суфии ссылаются на следующее изречение Пророка Мохаммада: Шариат – мои слова, тарикат – мои действия, хакикат – мои внутренние состояния. Вступающий на тарикат зовется мюридом (последователем, учеником), а его наставник именуется морад или кутб.[22] Халифа (мн. ч. хулафа) – доверенное лицо шейха, имеющий право посвящать в братство (тарикат).[23] Коран, XLVIII, 10—о клятве на верность, данной Пророку в Худайбийи. [24] Rumi. Mathnawi, I, с. 162. ; Дж. С. Тримингэм Суфийские ордены в исламе (стр 154)[25] Чилла («сорокадневное затворничество»), сорокадневный пост
[26] Хальва — уединение на некоторое время, затворничество мюрида (ученика) в одной из частей суфийской обители — завии (текке), по приказу духовного наставника. Это действие совершается через некоторое время после вступления ученика в суфийский орден. Хальва помогает ученику очистить свое сердце и душу от скверны страстей и погрузиться в размышления о Боге. Он мало ест и пьет, и непрерывно (в меру своих сил) проводит время в служении. Затворничество хальва в тарикатах может продолжаться 3 дня, 40 дней или 1001 день. Однако наиболее распростнаненным является 40-дневное затворничество (арабс. «арбаин», перс. «чиле»).
[27] Усман ибн Аффран – третий праведный халиф с 644 по 656г.г. из рода Омейядов
[28] Главный постулат езидов: «бог один, а врата к нему тысячи» берет свои корни из суфийского трактата шейха Хасана ибн Мухаммада Хильми «Путь постижения бога», в котором дается следующее разъяснение: «Путь к Аллаху один. Некоторые ученные считают, что методы на этом пути разнообразны и многочисленны. Всевышний сделал это по причине разного уровня знаний человека, и это является милостью и благом от Аллаха. Эта истина не противоречит о единственности пути, так как этот путь включает в себя все, что удовлетворяет Аллаха. А удовлетворяет Аллаха многочисленно и разнообразно, в зависимости от времени, места, личности и состояния. Все это служит путями удовлетворения Аллаха. Аллах сделал эти пути многочисленными и разнообразными из-за Своей Милости. Если бы Он сделал этот путь одного вида, по этой дороге пошли бы лишь некоторые из нас. А люди различаются своим умом, подготовленностью и соответственно Аллах создал для нас различные виды пути приближения к Нему».
[29] Xu wa — «Он», местоименное обозначение божественной субстанции; одно из имен бога, входящее в формулу зикра; в сочетании со словом «да» – дал , «xuwa da» – он дал, созвучно с курдским «Xwede» – Бог
[30] См ниже, гл. Езидизм и суфизм. Грани соприкосновения
[31] DUA SIFRÊ http://www.ezdi.info/attachments/svi…duwa_sifra. 2. Xwedêo, tu heftê û du mletî bêyî rehmêSerê ser belgîya, girtîyê hebsîyaRêwîyê riya, kesîb, belengaz û êxsîra, Me jî pêra. О, Боже, смилуйся над 72 народами,Смилуйся над лежащими и узниками,Над странниками, нищими, бедными, убогими и над нами.
А так же см. гл. Езидизм и суфизм. Грани соприкосновения
[32] См «Китаб Джальва»
[33] Таухид – единобожие, единение с Богом; принцип единства бытия, теомонизм. Одна из основополагающих концепций ислама и суфизма. [34] Бай’а — клятва, которую дает ученик (мюрид) своему учителю (муршиду) о том, что он останется верен ему и будет выполнять все его указания. Основанием для бай’а считаются примеры из жизни Пророка Мухаммада, когда он перед совершением различных дел принимал клятву верности от своих сподвижников.
[35] Дж. С. Тримингэм Суфийские ордены в исламе (стр 29)
[36] Мюрид (араб., от корня хотеть) – «жаждущий», «желающий», ученик, послушник, идущий по суфийскому пути, подчиняющийся наставнику; низовой адепт получивший 1-ую степень посвящения в суфизме.. М. принимал на себя определенные обязательства перед наставником (шайх, пир, муршид), должен был находиться с ним в интимно-доверительных отношениях и подчиняться его воле. В более широком употреблении значение термина расплывчато, он может обозначать суфия вообще и даже просто рядового мусульманина.[А.Б.Халидов // Ислам. Энциклопедический словарь. М., 1991.]
[37] Ширк – придание Аллаху сотоварищей, многобожие, идолопоклонничество, антоним Тухид
[38] Согласно укоренившейся мусульманской традиции, в рай ведет мост Сират, тонкий как волос, острый как меч. Под мостом – ад. Праведники свободно идут по мосту, грешники падают в пламя геены.[39] Таифа, мн. ч. таваиф (букв. «часть», «доля») — сообщество, группа, организация; [40] Вильчевский О. Л., Очерки по истории езидства, Атеист, 1930, № 51стр 93
[41] Копировщик, Muhammad b. Ahmad al-'Adawi принадлежал tariqa 'Adawiya (это следует из его имени). Дата, обозначенная в рукописи We 1743, указывает 1509 г., и делает очевидным, что tariqa основанный 'Adi b. Musafir существовала вплоть до начала шестнадцатого столетия (см. Dr. Zourab Aloian Shaikh Adi, Sufism and the Kurds)
[42] См гл. Езидизм, взгляд изнутри
[43] См гл. Еидизм и суфизм грани пересечения
[44] Зийара — паломничество к могилам умерших праведников-святых (авлия). Паломничество предусматривает определенные ритуалы на местах захоронений, над которыми возводятся культовые сооружения. Такие обычаи восходят к более поздним временам истории Ислама и поэтому отвергались сторонниками чистоты ортодоксального Ислама. Зияра была объявлена ими нововведением (бид’а) в религии.[45] Рашад Миран Этноконфессиональная ситуация в современном Курдистане. [46] Субэтнос или субэтническая группа – обособленная часть народа. Их происхождение может быть различным: в результате территориального обособления части народа, вследствие незавершенности процесса ассимиляции этносом какой-то инородной группы, благодаря наличию особого социального статуса, в силу конфессиональной и расовой обособленности и т.п.
. Продолжение книги Авдоев Т.В.: (Историко-теософский аспект Езидизма. Становление и развитие).