Курдский вопрос в современной иранской политике
д-р Ассо Хасан Заде, (Курдмедиа).

Состояние курдского вопроса в Иране является результатом игры двух, казалось бы, простых парадигм, которые, тем не менее, имеют важное значение для понимания вопроса. С одной стороны, я хочу сослаться на курдское измерение, или, как мы могли бы сказать, курдистанский аспект борьбы (например, территориальный аспект курдской проблемы). Мы действительно наблюдаем борьбу народа за свои национальные права, но народа, который являются лишь частью общей нации, разделенной между несколькими государствами. С другой стороны, я хотел бы сослаться на иранский аспект борьбы курдов. Хотя курдское движение в Иране политически центробежное (периферический национализма, как выражаются некоторые), курды в Иране не сепаратисты, и в этом смысле, их борьба вписывается в общие рамки борьбы за демократизацию Ирана.
Этот двойной аспект борьбы иранских курдов – как курдов и иранцев, одновременно национальный и демократический – порождает противоречивые последствия в политических и личных условиях. Для правящей элиты в Иране, это часто становится причиной недоверия в отношении курдов, а иногда вызывает сомнения среди самих курдов с точки зрения их лояльности к Ирану.
Из всех меньшинств в Иране (если только можно говорить о меньшинствах в стране, где нет доминирующих народов, составляющих более половины населения), курды находятся на самом высоком уровне политического сознания в отношении своей этнической принадлежности. Не говоря уже о демографических факторах (таких как размер: курды являются третьей по величине этнической группой в Иране или в отношении компактности населения, проживающего на территории исторически называемого Курдистан), я бы хотел назвать два фактора в подтверждение моих предыдущих слов:
Первый фактор заключается в долгой и богатой истории стремления к свободе иранских курдов. Мы можем проследить первое курдское восстание 16 века, после первого раздела Курдистана (в 1514 г. между Османской империей и Персией – ред.), даже если национальные движения в современном смысле этого слова появились только в 1880-х и 1920-х, а иногда одновременно и связаны с восстаниями в других частях Курдистана. Но главным событием современной истории иранских курдов является создание в 1946 году в Мехабаде единственной курдской Республики в истории. Хотя курдская Республика была ликвидирована иранским центральным правительством, которое своим распоряжением отпраздновало первую годовщину этого события, и ее лидеры были повешены, ее существование считается самым значительным событием в истории и захватывает воображение всех курдских националистов.
На протяжении десятилетий после ликвидации курдской Республики, продолжалось курдское сопротивление угнетению, но курдам пришлось ждать до революции 1979 года, чтобы вновь ощутить свободу. Поскольку требования курдов были несовместимы с вновь созданной антидемократической и реакционной властью клерикалов, передышка была недолгой. Объединенными военными средствами, достойными международного конфликта, с убийством мирных жителей, иранские вооруженные силы осуществили фетву (религиозный приказ) аятоллы Хомейни в отношении курдов. Это вызвало курдскую оппозицию в вооруженное сопротивление до середины девяностых годов. Даже если вооруженное сопротивление, в настоящее время приостановлено, все согласны с тем, что среди всех иранских оппозиционных групп, курдские силы являются наиболее организованными и наиболее укоренившимися среди населения.
Второй фактор, объясняющий высокий уровень национального самосознания и политической организации иранских курдов, – и тут я подхожу к сути двойного аспекта борьбы – это наличие двух полей идентификации и взаимодействия, имеющих отношение к политическому поведению иранских курдов. Реально существует курдское национальное самосознание, которое выходит за пределы территориального деления и связано с разного рода объединением курдов через границы. Курдам в Иране далеко не безразлично, что происходит в других частях Курдистана, они очень заинтересованы в процессах демократизации в других странах, где проживают курды, и их организации иногда принимают стратегии с учетом положения, существовавшего в других частях Курдистана.
Тем не менее, это чувство солидарности среди курдов в Иране и в других частях Курдистана не имеет радикальных политических последствий. Действительно, при чувстве принадлежности к общей нации – а именно курдской нации – иранские курды политически взаимодействуют в основном с иранской центральной властью или в более общем плане с политической элитой Ирана. Как ни парадоксально, хотя ссылка на курдский народ распространена среди курдской элиты, в том числе Ирана, политический дискурс иранских курдов в наименьшей мере основан на концепции самоопределения, из-за коннотаций независимости, связанных с этой идеей.
Начиная с середины двадцатого века, наиболее важные силы курдского движения в Иране, как и в других частях Курдистана, вели борьбу за политическое и конституционное признание прав курдов, будь то в форме автономии и федерализма, в любом случае не ставя под сомнение территориальную целостность Ирана. Иранские курды, в действительности, никогда не отказывались от принятия конструктивных методов и интеграционных подходов, и всегда, когда имели возможность, предпочитали политический процесс и политические средства военным. Тем не менее, избрание их подлинных представителей в основном было аннулировано, и их политические партии были объявлены вне закона, не говоря уже о судьбе с которыми сталкивались некоторые из их лидеров, как например, д-р Абдул Рахман Кассемлу (генеральный секретарь ДПК Ирана, убит в Вене в 1989 г. группой террористов, включавшей нынешнего президента Ирана Махмуда Ахмадинежада – ред.) на пути мирного урегулирования.
Хотя с курдской точки зрения, признание национальности в Иране, их равноправное участие в процессе принятия решений и децентрализация власти, являются наилучшей гарантией для прочной демократии в этой стране, эти законные требования по-прежнему воспринимается политической элитой Ирана (не только во власти, но и в значительной частью так называемой демократической оппозиции), как угроза национальному единству. Национальное единство, как оно понималось больше восьмидесяти лет – хотя и заимствовало различные идеологические референты в зависимости от последовательных политических режимов в Иране – всегда следовало той же картине Якоби, неуклюже скопированной и импортированной из-за рубежа. Оно состоит из построения национального государства, в котором политические институты отражают доминирующую культуру. Вместо того, чтобы опираться на исторические реалии иранского общества и установить сосуществование иранских народов, это предприятие всегда зависит от железного кулака, следовательно, оно обречено на провал.
Сегодня консерваторы, руководящие политическим процессом в Иране, и невозможность реформирования Исламской Республики делают жизнь иранских курдов невыносимой, угнетение усиливается при президентстве Махмуде Ахмадинежаде (том самом, который, по всей вероятности является частью команды, ответственной за убийство Кассемлу). Запрет курдского языка в общественной сфере продолжается. Несмотря на наличие природных ресурсов, в Курдистане и в Иране, регион сознательно держится в состоянии экономической отсталости. Напряженная обстановка в плане безопасности всегда ощутима в Иранском Курдистане, это единственный регион в Иране, который милитаризован, где политические казни продолжают иметь место (например, четыре из пяти активистов повешенных две недели назад в тюрьме Эвин в Тегеране, были курды). Не проходит и дня без того чтобы по жителям, проживающим в приграничных районах не открывался огонь или активистов арестованы.
В настоящее время более десятка курдских заключенных приговорены к смертной казни, и десятки других, к которым нередко применялись пытки, к длительным срокам тюремного заключения. Выше мы говорили, что центральное правительство навязано нам насильственным методом. В течение нескольких лет и особенно после поствыборных протестов, курдов, как и все остальные свободолюбивые иранские люди, пытаются всеми способами навязать режиму ненасильственные методы. И все-таки Исламская Республика по-прежнему отвечает огнем и кровью: представьте себе, Фарзад Камангар, которого только что повесили, был просто учителем начальной школы.
Из-за политики замалчивания и отрицания, принятой исламским режимом, и из-за неблагоприятных международных условий (особенно после окончания ирано-иракской войны), курдский конфликт в Иране в настоящее время совершенно забыт на международных форумах. Кроме того, отсутствие единства и твердости международного сообщества в отношении Исламской Республики также является фактором, ведущим к продолжению страданий иранцев. Не только идеалы прав человека, но и долгосрочные интересы Европы требуют принятия более мужественной политики по отношению к режиму, который превратил Иран в тюрьму для своего собственного народа и рассадник насилия по всему миру. Говоря это, я не призываю к вооруженному вмешательству. Между вооруженным вмешательством и статус-кво, которые одинаково опасны как для иранцев, так и для Запада, есть и третий путь, который стоит в том, чтобы полностью изолировать Исламскую Республику и оказывать конкреную помощь демократическим силам в Иране.
Этот пересмотр отношения международного сообщества к Ирану может быть продуктивными в долгосрочной перспективе, если в то же время будет полностью приниматься во внимание многонациональность и многоэтничность иранского общества. Подлинно демократические институты должны отражать структурные силы, которые составляют общество. В иранском обществе, наиболее важные структурные силы – национальности нашей страны. Самый лучший способ положить конец веку наплывов и откатов в области демократии и захвата власти в Иране, чтобы эти структурные силы стали столпами будущего иранского демократического проекта, гармонирующего с собственным народом и международным сообществом.[1]