Независимость Курдистана начинается не с автомата Калашникова, а с ручки и тетради
(Интервью с курдским режиссором Али Бадирханом)
Али Быдырхан
В середине лета, а точнее в один из жарких июньских дней Каира, мне довелось встретиться с популярным в арабском мире режиссером Али Бадырханом, происходящим из знаменитой семьи курдских правителей Cizre Botan, и взять у него почти четырехчасовое интервью. Несмотря на свою занятость, профессор Али (как называют его студенты на кинематографическом факультете), уделил нам всю вторую половину своего дня и принял нас на своей вилле в Гизе (часть Каира, где находятся знаменитые пирамиды Гизы).
Первое на что я обратил внимание, входя в дом знаменитого режиссера, было то, что на первом этаже его дома находился детский сад. Это сильно меня заинтриговало, ведь человек, придающий такое значение молодому поколению, что открывает у себя в доме детский сад (а он содержится исключительно на средства Али Бадырхана, как мы выяснилось в дальнейшем), определенно имеет и далеко идущие планы и цели. Но об этом позже.
Спасаясь бегством от рослого добермана «Банго», что переводится не иначе как «Анаша», мы (со мной был мой друг Али Гинди, студент на актерском факультете) вбежали в дом, где нас с улыбкой на губах ждал сам Али Бадырхан. Улыбаясь, он сказал: «Ну что целы?…, не бойтесь он не такой уж страшный». Банго и действительно вскоре показал, что он настоящий «джентльмен» и вообще «хорошая собака».
После краткого знакомства мы перешли собственно к интервью. Было видно, что перед нами человек дела, а не слова и что он предпочитает практику теории. В нем проявлялась какая-то необъяснимая, юношеская энергия, которую излучало все его тело. В течение разговора он не раз вставал со своего места и показывал наглядно то, что хотел объяснить словесно, при этом сильно жестикулируя. Уже после первых десяти минут я его полюбил, так, будто знал с раннего детства. Он быстро располагал к себе своих собеседников своим мягким смехом, шутками и напористостью в разговоре. Во всем его существе читалось «Я лидер». Такие люди как Али Бадырхан вызывают либо искрению любовь и преданность либо полное отчуждение, так как они не подчиняются обще принятым правилам и нормам, а живут по своим собственным законам и принципам, от которых никогда не отступают.
Уже в самом начале нашего общения я понял, что ради нас, он жертвует временем в ущерб себе. В течение всего хода интервью телефон профессора Али, не переставал звенеть, и все время приходили какие-то люди. Телефон он, нахмурясь и что-то прошептав, выключал, а людям с улыбкой говорил: «Я занят, видите у меня курд из России, знакомьтесь…», пришедшие к нему посетители, недоуменно смотрели на меня, жали руку и уходили, он же улыбаясь все той же почти детской улыбкой, говорил мне: «Продолжай, продолжай…, они подождут».
С виду Али Бадырхан выглядел лет на пятьдесят пять или шесть, (в нынешнем году курдскому режиссеру исполнилось 60 лет) но все его движения, интонация голоса, манера держаться, как мы сказали, выдавали в нем огромную силу и энергию, как правило, не присущую людям его возраста. В конечном счете, это создавало, впечатление, будто разговариваешь не со стариком, а с сорокалетним мужчиной в расцвете лет.
С первых же слов общения понимаешь, что перед тобой глубоко образованная и воспитанная во всем незаурядная личность, с оттенком, если так можно выразиться революционного, характера, который так свойственен курдам. В разговоре, он чем-то похож на Аль-Пачино, имея такой же шарм и манеру говорить. Будучи очень известным в кинематографе арабского мира и обладая огромной популярностью среди народа, в нем не смотря на это не чувствуется и доли той звездной болезни, которой бывают подвержены многие знаменитости. Поэтому общение с ним делается приятным и непринужденным.
Семья Бадырханидов до сих пор пользуется большой известностью и популярностью среди курдов. Именно представители этой благородной семьи впервые достигли полной независимости от Оттоманской империи, в середине 19 века. Бадырханиды впервые за долгое время дали почувствовать курдам вкус свободы и независимости. После разгрома турками молодого курдского государства, судьба Бадырханидов и главы этой семьи Амира Бадырхана, сложилась трагически, но они продолжали стоять на службе у своего народа и Родины. Амир Бадырхан же после своей ссылки на острове Крит некоторое время жил в Дамаске, где и скончался, его похоронили рядом с могилой другого великого курда Саладина Аюби.
Из семьи Бадырханидов вышли выдающиеся личности, следует хотя бы напомнить, что латинский алфавит курдского языка, изобрел никто иной, как Джаладат Бадырхан (сын Амира Бадырхана), а первую курдскую газету, под названием «Курдистан» с 1898 в Каире, начал издавать, Микдад Мидхат Бадырхан (двоюродный брат Ахмеда Бадырхана, который в свою очередь является отцом Али Бадырхана).
И когда 2 апреля 2006 года, я жал руку Али Бадырхана, я знал, что передо мной часть истории моего многострадального народа, и часть очень яркая и необыкновенная.
От предисловия перейдем к интервью…
A. Т: Господин Али все мы знаем, кто такие Бадырханиды и чем курдский народ им обязан, знаем мы также историю и судьбу этого знаменитого рода курдских правителей Джизре Ботана, но хотелось бы услышать историю этой семьи из уст ее представителя, кем вы и являетесь. Расскажите, пожалуйста, о семье Бадырханидов и их истории». (Восстание Амира Бадырхана в 1843-1846 гг.)
А.Б.: По правде говоря, я не могу утверждать, что знаю историю семьи Бадырханов очень хорошо, в том в смысле, что я не профессиональный историк. Однако из того, что я слышал от своего отца и близких родственников, а также из прочитанных мною книг, повествующих историю Бадырханидов, я имею довольно полное представление об истории моего рода. Так вот, история нашего рода уходит к середине 19 века, в то далекое время, когда Амир Бадырхан управлял областью «Джизре Ботан», и добился полной независимости от Османской империи, начиная приблизительно с 40-х годов 19 века. Появление этого нового курдского государства – а оно действительно таким стало – не было выгодно никому, ни туркам, ни их западным союзникам, таким как Британия, например. И они совместно предпринимали, всевозможные усилия для того, что бы политическая обстановка в Курдистане приняла прежнее положение. Не зависимое курдское княжество сильно мешало их планам и стратегии в регионе. Безусловно, то, что не будь западные страны на стороне османитов, турки бы не смогли успешно противостоять Амиру Бадырхану, который был на пике своего могущества. Но у европейских государств были свои интересы и выгоды на территории Османской империи, и они на тот период предпочитали слабую, но все же центральную власть Стамбула, нежели политическую раздробленность стареющей империи. Не будем вдаваться в тонкости политики того времени…
Турки с молчаливого согласия британцев начали подстрекать христианских подданных Амира Бадырхана, в частности армян и несторианцев (представители христианской секты), на то, что бы те воздержались от выплаты налогов установленных Амиром Бадырханом, а также отказались от признания денежной единицы им введенной.
Христиане подвластные Амиру Бадырхану поддались этому обману и изъявили отказ выплаты налогов и признания денежной единицы молодого государства. Конечно, реакция Амира Бадырхана была соответствующей…, он направил военные отряды, в местности выявившие непокорность и силой вернул, отделившиеся было области под свою власть. Эти действия курдского эмира (князя), дали повод туркам на вмешательство. Британия тоже ввязалась в это дело, официально в целях защиты христиан против «мусульманского произвола», на самом же деле преследуя свои корыстные планы. Стамбул снарядил большую карательную экспедицию, которая должна была усмирить «гордого вассала». Однако курды наголову разгромили высланные против них войска. Такое положение дел стало еще больше беспокоить турков, которые вслед за первой военной экспедицией отправили вторую еще более многочисленную и хорошо подготовленную армию для подавления и уничтожения любого «курдского сепаратизма». Победа и на этот раз бы осталась за курдами, но случилось непредвиденное, а именно предательство. Эздиншер, племянник Амира Бадырхана, перешел в самый тяжелый момент решающей битвы на сторону турков, (в последствии Эздиншер также поднимет восстание против турков, а точнее в 1853-1855 гг.) что и вызвало поражение армии Амира Бадырхана. После ухода отрядов Эздиншера, оставшиеся курдские воины под командованием Амира Бадырхана начали отступать и укрепились в одной из неприступных крепостей Курдистана, решив держаться там до последней возможности, но не сдаваться. Турки сразу же обложили крепость и стали ждать, когда изнеможенные ее защитники сдадутся на милость победителя или не погибнут все до единого.
После нескольких длительных месяцев осады, уцелевшие защитники крепости во главе с Амиром Бадырханом, решили предпринять последнюю вылазку на врага и либо пробиться на свободу и уйти в неприступные горы Курдистана, либо всем погибнуть в бою и тем самым не опозорить соей чести. Эта отчаянная попытка привела к тому, что большая часть войска Амира Бадырхана погибла. Самого же Амира Бадырхана туркам удалось захватить в плен и конвоировать в Аситану (Стамбул). Других членов семьи Бадырханов, – включая детей ее главы – турки выслали в разные части Оттоманской империи. Я читал, что, будучи в Стамбуле, Амир Бадырхан произвел сильное впечатление на османского султана. Ведь Амир Бадырхан был известен своей справедливостью, честностью, решимостью в делах, а также необыкновенной физической силой, его манера общения и величие, без показной гордыни сразу же располагало к нему других людей. Во времена его правления в Джизре Ботан, было покончено с грабежом на больших дорогах, развивалась торговля и наука, люди жили в безопасности и уверенности в завтрашнем дне. Все это сделало Амира Бадырхана популярным даже в стане врагов, которые относились к нему с огромным уважением. После некоторого пребывания в Стамбуле, Амир Бадырхан был конвоирован на остров Крит, который ему запрещалось покидать. Будучи на Крите, Амир Бадырхан и там завоевал всеобщее уважение и любовь, которое дошло до того, что критяне сделали его не официальным третейским судьей острова. Все конфликты и распри решались через него, хотя он и не обладал ни какой государственной должностью. По прошествии ряда лет, турецкие власти перевели своего пленника в город Дамаск (столица современной Сирии), где он, прожив еще несколько лет, и скончался. После своей смерти мой прапрадед был похоронен рядом с могилой другого знаменитого курда, Саладина Аюби. Конечно, можно было более подробно рассказать о начале истории моего рода, но я думаю, и этого хватит.
А.Т.: Вы поведали об истории Амира Бадырхана и его государстве. Расскажите, пожалуйста, теперь о том, как появились первые Бадырханиды в Египте и о том, какое место они заняли в обществе и политической жизни новой для них страны?
А. Б.: Да…, как я и сказал, сыновья, и близкие родственники Амира Бадырхана были высланы из Курдистана, в разные области Османского государства, часть изгнанников прибыла в Египет. Среди их числа были, например, Сурейя Бадырхан, Амин Али Бадырхан, Микдад Мидхат Бадырхан – двоюродный брат моего отца, по отцовской линии. Микдад Бадырхан в частности, является основателем курдской газеты издававшейся здесь в Каире, на курдском языке. Газета называлась «Курдистан», и распространялась по мере сил среди всех курдов, имеющих возможность ее получить. Турецкие власти всячески препятствовали ее распространению. У наших родственников сохранились письма-отклики Микдаду Бадырхану, в которых простые курды благодарят его за то, что он издает газету на курдском языке, не смотря на все препятствия и запреты. В Египет приехало не мало Бадырханидов, некоторые постарались при первой улучшившийся возможности сразу же вернуться на Родину, другие пробыли здесь несколько лет, а кое-кто, остался навсегда жить на этой земле, приютившей и других мятежных курдов. Надо признать, египтяне – и это не пустая похвала – всегда благожелательно и с пониманием относились к курдам. Ведь они сами вдоволь натерпелись, «турецкого беспредела», в годы владычества Османской империи. Отмечу, что Бадырханиды обладали большим национальным самосознанием и добивались того, чтобы курды поняли и осознали свое право на независимое государство. Они всячески пытались довести до мирового сообщества, суть курдского вопроса. Делалось это различными способами. Бадырханиды издавали в разных странах газеты, писали статьи в независимых печатных изданиях, участвовали на различного рода конференциях, создавали политические и культурные движения и кружки. Мне лично кажется, что такая их активность, прежде всего, связана с их образованностью и просвещенностью. В наше время наука играет первостепенную роль, а курды – не знаю как насчет российских курдов – остаются в подавляющем своем большинстве, необразованным народом. Я считаю, в этом кроется первопричина всех страданий курдского народа, и глубоко уверен, что независимость Курдистана, начинается не с автомата Калашникова, а с ручки и тетради в руках прилежного ученика. Своих детей, я воспитываю именно по этим принципам. Так вот Бадырханиды, в том числе и египетская их часть ясно знали, к чему они стремятся, имели определенные цели и пути их достижения. Причем большой упор в их работе делался именно на западные страны, а не на мусульманский мир и как кажется, это был наиболее рациональный подход к делу. Знаешь, было бы не правильно говорить о Бадырханидах по отдельности, они все сами, как и их деятельность, тесно связанны друг с другом, ведь на всем Востоке, а у курдов в особенности родственные отношения играют первостепенную роль. Но все же я попытаюсь не выходить за рамки вопроса. Своей активностью в политической, культурной и других сферах, египетские Бадырханиды добились, существенных результатов. Стала издаваться ежемесячная газета «Курдистан», были налажены крепкие связи с другими Бадырханидами и курдскими патриотами, и что еще важней египетские Бадырханиды принимали энергичное участие в деятельности появившихся к тому времени курдских политических движений, добивающихся независимости Курдистана. Таким образом, история моего рода – это во многом курдская история, и не думаю, что в этом есть доля преувеличения. Сам я естественно этим горжусь, но считаю, что принадлежи ты хоть к роду Великого Саладина, если сам ты ничего не сделал ради общего блага, то и цена тебе ничтожная. После июльской революции 1952 г., когда был свержен последний представитель (король Фарук, авт.) династии Мохаммеда Али, – который, кстати, был не албанцем, как пишут, а курдом по происхождению, родился он не иначе как в Диярбакре – главой Египта стал Абд Насер. Первый египетский президент с большим пониманием относился к курдской проблеме и питал личную симпатию к народу-борцу. Абд Насер лично встречался в Каире с Муллой Мустафой Барзани, имел связи с другими представителями курдского движения в различных странах. Будучи социалистом, по идеологии Абд Насер, полностью поддерживал идею федеративного Курдистана, однако отрицал полностью Курдистан независимый. Интересно одно его высказывание: «Когда-то на карте появится независимый Курдистан, и мы арабы должны это понять, и сделать этот народ своим другом, а не врагом».
В период президентства Абд Насера, в Каире было открыто радио на курдском языке. Если мне не изменяет память, произошло это приблизительно в конце 50-х годов. Во всех выше изложенных событиях Бадырханиды принимали самое деятельное участие. Если говорить об истории именно нашей семьи, то ее надо начинать с моего деда Аали Бадырхана, который был весьма незаурядной личностью, обладал вспыльчивым, решительным, но справедливым характером. За свою предприимчивость в делах он был назначен хакимдаром (т.е. главой полиции, авт.), области Бани Суэйф и Фаюма. До сих пор в Бани Суэйфе на почетном месте весит гранитная плита, установленная в его честь. Я видел эту плиту, на ней написано, что когда полиция была в руках Аали Бадырхана, люди жили в безопасности, а преступлениям был положен конец, также на ней написано, что вспыльчивый нрав моего деда искупался его трудом и успехами в восстановлении порядка (смеется, авт.). К сожалению, мой дед скоропостижно скончался, моему отцу было тогда 3-4 года, и соответственно курдскому языку он не научился, к тому же мать его, моя бабушка по происхождению египтянка, курдского языка тоже не знала. Вот почему сейчас я даю тебе интервью не на курдском, а на арабском языке (смеется, авт.). По правде сказать я очень завидую тем курдам, которые знают родной язык и на нем разговаривают, сам я к сожалению лишен этой возможности, а работа не оставляет мне времени для изучения родного языка. Мой отец Ахмад Бадырхан, как и дед, всегда тесно поддерживал связь с другими Бадырханидами живущими в не Египта. Я продолжаю эту добрую традицию и очень рад, тому, что на данный момент наш род так многочислен. Мы поддерживаем тесные отношения с Бадырханидами из Франции, Англии, Сирии, кстати, один из них Бассам Бадырхан сын моего двоюродного брата Сакра Бадырхана («Сакр» в переводе означает «Сокол», авт.), в данный момент гостит у нас.
А.Т.: Немножко отвлекусь от нашей темы… В выше сказанном вы упомянули о российских курдах. Доводилось ли вам раньше встречать курдов из России или стран СНГ? А также посещали ли вы эти страны?
А.Б.: Я видел курдов из разных стран, имею много друзей курдов из различных государств, поддерживаю с ними переписку и периодично созваниваюсь, но вот из России, встречать курдов мне не доводилось, хотя я и знал, что там живет большое количество моих соотечественников. Также мне несколько раз предоставлялась возможность поехать, в бывший СССР, но каждый раз появлялась какая-то причина и моя поездка отлагалась, так и не довелось увидеть этой страны.
А.Т.: Вы также упомянули о своих детях, сколько их у вас?
А.Б.: У меня три сына; Ахмад, Муытасим и Бадырхан, последний самый младший из них, через год заканчивает школу. Ахмад и Муытасим учатся в киноакадемии, которую основал их дед и мой отец Ахмад Бадырхан. Женат я третьим браком, первая моя жена Суад Хусни (знаменитейшая египетская актриса 80-х годов, популярная во всех арабских странах, авт.), скоропостижна скончалась. От нее у меня не было детей. Со второй женой по определенным причинам пришлось разойтись. Сейчас я женат третьим браком и довольно счастлив (смеется, авт.).
А.Т.: Вернемся опять к истории… Как вы сами сказали к тому времени, как в Египет были сосланы первые Бадырханиды, тут уже были и другие курды, многие из них принимали активное участие в области культуры и образования. Можете ли вы назвать кого-либо из египетских курдов, не относящихся к роду Бадырханидов, и работавших на благо курдского народа, с кем ваша семья поддерживала близкие отношения?
А.Б.: Безусловно, такие люди были и не мало. Бадырханиды и наша семья в частности, никогда не замыкались внутри себя, нет, наоборот мы всегда старались везде найти своих единомышленников, будь то даже не курды. В качестве примера могу привести, тесное сотрудничество моего отца с Амином Ауни, который являлся автором арабского перевода «Шарафнаме», а также перевода «Истории Курдистана», написанную курдским общественным деятелем и историком Амином Заки. Обе эти книги вышли в Каире и здесь же переиздавались. Не так давно в газете «аль-Ахбар», вышла большая статья, посвященная творчеству и переводам Амина Ауни. Его дочь, Дурейя Ауни – которая, как и я не знает курдского языка – (улыбается, авт.), известная здесь в Египте журналистка и писательница. Дурейя написала ряд книг и десятки статей о курдах и Курдистане, лично встречалась с Абдуллой Оджаланом и брала у него интервью, не раз ездила в Курдистан. С Дуреей Ауни, меня связывает – кроме того, что мы курды – дружба, мы консультируемся, друг с другом по вопросам нас, интересующим и по возможности, встречаемся.
А.Т.: А как вы сами на данный момент, помогаете решению курдского вопроса и донесению его до общественности, ведь будучи столь известной и популярной личностью, вы наверняка имеете свои способы воздействия на других людей? И простите за несколько некорректный вопрос, но хотелось бы спросить, насколько вы чувствуете себя курдом?
А.Б.(смеется, авт.): На все 100% я курд, и если бы это было не так, ты бы сейчас не сидел бы передо мной! Само имя моего рода подталкивает меня к любви моего многострадального народа! Хотя бы я и не знаю родного языка, это ничего не меняет, главное кто ты в душе и кем себя чувствуешь!!! Конечно, я принимаю участие в деле Курдистана и курдов… Во-первых, каждый год 21 марта, я участвую в празднике «Навроз», который проводят здесь в Каире курдские культурные организации и партии. Этот праздник мы проводим с курдскими студентами, учащимися здесь в Египте, хотя на него может прийти любой курд. Такие собрания, имея, по сути, праздничный характер, содержат в себе и другую весьма важную сторону. Они являются как бы стимулятором национального самосознания и его возрастания, а также помогают курдам в них участвующим укреплять связи со своими соотечественниками в разных частях планеты, а это очень важно. Чем сильнее будут связь и сотрудничество между всеми курдами земли, тем легче нам будет добиться поставленных целей и задач, главная из которых это свободный Курдистан. Во-вторых, как я, будучи Бадырханидом могу не участвовать и не сопереживать моему сорока миллионному народу? Даже если откинуть тот факт, что я курд и чисто с человеческой точки зрения взглянуть на вопрос. Разве сможет достойный и благородный, наконец, себя уважающий человек оставаться равнодушным к тому, что такое огромное количество людей лишено самых элементарных своих прав?! Мне думается, что нет. Вспомни хотя бы закон, изданный в Турции – действовавший, кстати, до 1991 года – согласно которому в общественных местах запрещалось разговаривать на курдском языке!!! Разве это не варварство?! Любое беззаконие порождает у сознательного человека желание с ним бороться, что мы, и делаем, и будем продолжать делать, пока любому «политическому беспределу» не будет положен конец. Так, что я лично, очень близко принимаю к сердцу, страдания моего народа и делаю все, что в моих силах для его избавления от них. В-третьих, сейчас я работаю над сценарием к новому историческому фильму о Мулле Мустафе Барзани. Для этого в конце апреля начале мая этого года я вылетаю в иракский Курдистан. Фильм будет сниматься в Курдистане и выйдет в прокат приблизительно к концу 2007 началу 2008 года. Моё личное мнение…, каждый курд должен делать, что-то полезное для своей Родины и своего народа. Один человек может многое сделать, но группа людей сделает гораздо больше даже самого незаурядного человека. Так что не надо говорить: Что я могу сделать для Курдистана? Надо делать! Делать то, что умеешь делать, и как гласит арабская пословица «кто проявит усердие, тот добьётся своей цели!». То же самое кто действительно захочет внести свою лепту в дело курдов, найдет способ это сделать, и не будет отговариваться всевозможными причинами!!!».
А.Т.: Не боитесь ли вы, будучи гражданином арабской страны, с такой откровенностью говорить о своих политических взглядах и симпатиях, тем более, что уровень демократии и свободы слова Египта оставляет желать лучшего?
А.Б.: А чего мне бояться (с улыбкой, авт.)…?! В тюрьме я уже был, причем в одиночной…, что еще может, случится? К тому же не забывай арабы это не турки и Египет не Турция. У меня растут три сына, одного из них я специально назвал Бадырханом, что бы имя нашего рода всегда звучало на зло врагам. Я прожил достойную жизнь, зачем же умирать с опущенной головой?!.
А.Т.: Не все это понимают…
А.Б.: К сожалению, ты прав.
А.Т.: Наших читателей наверняка заинтересует биография вашего отца, расскажите, пожалуйста, о нем поподробнее, его личность тем более интересна, в свете того, что арабский кинематограф в общем, а египетский в частности, обязаны Ахмеду Бадырхану можно сказать, своим существованием. Ведь именно ваш отец основал первую киноакадемию Египта. Ему также принадлежит заслуга самой теории египетского кинематографа, родоначальником, которой он и является.
А.Б.: Моему отцу я обязан почти всем в своей жизни. Если я сегодня и являюсь режиссером Али Бадырханом, то это всецело благодаря, Ахмеду Бадырхану. Отец был очень энергичным, не знающим усталости человеком. Коммуникабельность и общительность являлись его главными качествами. Имея какой-то особый шарм, он собирал вокруг себя талантливых и деятельных людей, вместе с которыми делал то, что другим казалось невозможным. Об отце тяжело говорить в прошедшем времени. Мне до сих пор не вериться, что его нет рядом с нами. Кажется, вот-вот дверь отвориться и войдет, он, красивый, напористый и уверенный в себе человек, все время стремящийся к новым целям и мечтам. Таким он был…
Мой отец окончил одну из французских школ «Фирер», их в то время была в Египте целая сеть и они считались самыми престижными среди франкоязычных лицеев. После окончания школы он отправился учиться во Францию, где поступил на юридический факультет одного из парижских университетов. Уже, будучи студентом юридического факультета, отец – как он мне в дальнейшем рассказывал – очень полюбил кинематограф и всем, что имело к нему хоть какое-то отношение, живо интересовался. Еще не закончив своего университета, он начал писать статьи, – которые печатались в египетских газетах – о киноиндустрии и событиях происходящих в мире Кино. Эти статьи сделали моего отца, довольно знаменитым в творческих кругах египетского общества. Многие люди высшего света Египта осознавали, то, что развитая кинематография жизненно необходима их стране в борьбе с врагами, а также для развития чувства патриотизма и самосознания среди простых египтян. Хочу заметить, что курдам в данный момент их истории как никогда раньше необходим сильный современный кинематограф…, и думаю объяснять, зачем и почему это нужно, нет нужды… Так вот, дело дошло то того, что статьи отца, стал читать сам Талаат Харб (основатель новой египетской экономики, а также первого национального банка Египта, авт.). Мысли и идеи, высказанные отцом в них, очень понравились этому предприимчивому человеку, и он решил всячески поддерживать молодого энтузиаста, в претворении его планов в жизнь. Связавшись по телефону с отцом, – продолжавшим обучение во Франции – он предложил ему своё содействие и финансовую помощь. Также Талаат Харб убедил отца, перевестись на факультет кинематографии в парижском университете «Идэк», что отец и сделал. Вернувшись в Египет, отец написал книгу об искусстве и науке кинематографа. Она стала единственной в своем роде для Египта того времени. В книге он изложил основы арабского кинематографа, предложил план его модернизации и дальнейшего развития. Сразу же после выхода книги в свет, отец получил предложение от национальной египетской киностудии, о работе. Египетская киностудия того времени была почти одним названием и только, и не могла отвечать потребностям, в качественном Кино, нового времени. Отец, собрав вокруг себя талантливых и цельных людей начал работу по модернизации кинематографа Египта, Талаат Харб следил за тем, что бы молодой режиссер с материальной стороны ни в чем не нуждался, что бесспорно было очень важным фактором в успехах отца, без денег хорошего Кино и сильной киноиндустрии быть не может. За довольно короткие сроки была проделана гигантская организационная работа, – надо отметить отец вообще отличался своими организаторскими способностями – в киностудию доставлялось оборудование по последнему слову техники, строились новые здания, декорации и т.д., египетский кинематограф зашагал в ногу со временем. Египетское Кино стало популярным, наших актеров стали любить и узнавать, а египетский диалект арабского языка, сделался, общепонятен для большинства арабов. Безусловно, это еще больше увеличило авторитет Египта, – который тогда играл роль лидера среди арабских государств – и можно сказать, что развитие египетского кинематографа, обратилось для страны Нила, политической победой и не думаю, что это преувеличение. Ведь Кино – это не просто значит – снимать фильмы и выпускать их в прокат, нет, это еще и эффективный способ воздействия на массы, пропаганда моральных, патриотических и других ценностей. К моему сожалению, в наше время кинематограф превратился из искусства – конечно, есть исключения – в род бизнеса, причем очень грязного и пошлого. Люди, пропагандирующие аморальность и разврат как образ жизни, сами как мне кажется, не осознают, всю чудовищность того, что они делают. Кино это, прежде всего воспитание, для людей его смотрящих, что же говорить о том если, оно начинает воспитывать в нас, то, что приведет, в конце концов, к развалу нашего с вами мира. Это моя боль, и я по мере данных мне сил борюсь с этим, но один в поле не воин…, однако и относиться спокойно к тому, что происходит, не могу. Еще раз скажу, что отец не достиг бы таких результатов, не будь у него в команде таких люди как; Мухаммед Абд-Азиз, Ниязи Мустафа и др., многие из них, кстати, тоже обучались за границей. Именно эта команда во главе с отцом является истинным основателем египетского кинематографа.
А.Т.: Как была основана египетская киноакадемия, которую здесь в Египте все называют детищем Ахмеда Бадырхана?
А.Б.: Начав снимать «новое Кино», отец и коллектив, в котором он работал, ощутили острую нехватку в компетентных специалистах таких как; монтажеры, операторы, декораторы и т.д. Именно тогда у отца зародилась идея по созданию киноакадемии в Каире, в ней по его плану студенты должны были обучаться, искусству снимать «хорошее Кино», и компенсировать недостающее звено египетской кинематографии. Он разработал проект будущей академии и направил его в соответствующие органы. Проект получил добро. Через несколько лет первая в арабском мире киноакадемия приняла студентов и начала свою работу. Отец какое-то время являлся ректором основанной им академии, в дальнейшем стал советником министра культуры по делам кинематографии. До конца своих дней отец активно трудился и когда чувствовал в себе усталость, слабость или подступившую болезнь, старался не показывать их другим людям.
А.Т.: А в каком году он скончался?
А.Б.: В 1970 году, похоронен отец здесь, в Каире.
А.Т.:: К какому жанру кино, относилось большинство киноработ Ахмеда Бадырхана?
А.Б.: Отец любил лирическое и романтическое кино. Большинство его фильмов содержит в себе музыку и песни на лирические, романтические и любовные темы. Отец сделал таких знаменитых певцов как Фарид аль-Атраш и Умму аль-Кульсум, еще и актерами (Фарид аль-Атраш и Умму аль-Кульсум, знаменитейшие в арабском мире голоса, имеющие огромную популярность, и по сей день, авт.). Подавляющее количество фильмов с упомянутыми певцами были сняты именно моим отцом.
А.Т.: Какие самые популярные из фильмов снятых вашим отцом с участием этих двух знаменитых певцов, вы помните?
А.Б.: Фильмов с их участием снято около десятка, особенно полюбился арабскому зрителю фильм «Фатима», который признан также критиками одной из лучших работ Ахмеда Бадырхана.
А.Т.: Что, по вашему мнению, побудило Ахмеда Бадырхана, на снятие фильма о знаменитом египетском революционере Мустафе Камиле? Известно, что фильм был снят исключительно на средства вашего отца…, как вы думаете, проявляется ли в этом его поступке, личность и характер Ахмеда Бадырхана?
А.Б.: Можно я сначала отвечу на второй вопрос? Да, отец действительно снял фильм на свои личные средства, так как ему их – по разным причинам – предоставлять никто не захотел! Даже некоторые ближайшие друзья пытались отговорить отца от его проекта, но вот здесь и проявлялась вся сила Ахмеда Бадырхана, перед которой я до сих пор не устаю преклоняться. Там где большинство, повесив голову, отступало, он напротив двигался вперед – часто против течения – для достижения своей цели и, как правило, ее достигал, а если нет, то не унывал и не поддавался пессимизму. Сложности только подзадоривали его на их преодоление. Откуда он брал на это силы и энергию я и по сей день понять не могу. Что касается первой части твоего вопроса, то скажу следующее… Мой отец, не смотря на свою занятость в режиссуре и кино, успевал к тому же участвовать и в политической жизни. В те времена в Египте, (до революции 24 июля 1952 г., авт.) существовало множество различного рода политических партий. Но практически все они сходились в одном, а именно в необходимости избавления от Британской колонизации (в период правления короля Фарука, Египет официально находился под протекцией Британской империи, т.е. являлся колонией Англии, авт.). Отец был членом одной из таких партий, называвшейся «Молодой Египет. Отсюда в голове отца как политического деятеля и сознательного гражданина и зародилась мысль о снятии фильма, о столь актуальной в то время личности, как Мустафа Камиль (не путать с Ата-тюрком, авт.). Отец понимал, что через такие фильмы, можно с легкостью поднять народ на борьбу с захватчиками, довести до широких масс суть и важность политической ситуации в стране. После окончания съёмок, фильм должен был выйти, в общее египетский прокат, но в последний момент его запретили показывать, где бы то ни было, на территории Египта. Конечно, сделано это было из чисто политических соображений и после июля 1952 года, фильм увидели все арабские страны.
А.Т.: Участвовал ли ваш отец в совместных кино-проектах с режиссерами и актерами из других арабских стран?
А.Б.: Да были и такие проекты. Первая такая работа произошла с его иракскими коллегами. Картину назвали Каир-Багдад. Актеры и съёмочный коллектив были набраны с обеих сторон. События фильма, как и его съемки, происходили в Египте и в Ираке. Для иракской стороны эта работа была одной их первых, для ее молодого, зарождающегося кинематографа.
А.Т.: Давайте теперь перейдем к вам лично, вашей жизни, творчеству, целям и мечтам. Что вы можете рассказать нашим читателям о себе, об Али Бадырхане?
А.Б.: Ну, это, пожалуй, потруднее будет… (улыбается, авт.). Я родился здесь в Каире, в доме моей бабушки, матери отца, который находился на улице аль-Ахрам (аль-Ахрам в переводе с арабского языка означает «Пирамиды», именно в конце этой улице и стоят пирамиды Гизы, и Сфинкс, авт.). После одной из своих работ отец купил новую землю, на ней он и построил эту виллу, в которой мы сейчас находимся. И мы переехали в новый дом, я был тогда еще в яслях. В то время этот район представлял собой пахотные земли, вокруг не было не единого здания кроме нашего дома. И будучи ребенком, я столкнулся с проблемой, что мне не с кем было играть (смеется, авт.). И я начал ходить на студию отца, которая была ближайшим местом скопления людей. Приходилось общаться с взрослыми людьми и «играть» с ними. Весь день я проводил на студии, так что можно сказать я получил «студийное воспитание». Я с детства так привык к студии, что это в дальнейшем стало частью моей жизни, и как мне кажется мой столь ранний и постоянный контакт со старшими, развил во мне многие пригодившиеся в дальнейшем способности. Уже придя в школу, я чувствовал, что не всегда мне интересно, то чем заняты мои одноклассники, и я все больше времени проводил на студии, а в школе тянулся к старшим по возрасту ребятам. Отец страстно желал дать мне французское образование и зачислил меня в ту же школу «Фирер», в которой он сам учился.
А.Т.: Т.е. вы владеете французским языком?
А.Б.: Абсолютно не владею…, я все сейчас объясню. В этой школе, я проучился 2 года, за которые не выучил практически ни одного французского слова. Ну не нравился мне этот язык. Отец вынужден был перевести меня в простую школу, где обучение велось на арабском языке. Мне на память приходит один случай…, как-то уже после окончания школы, я увидел бегущую по улице собаку и сказал отцу по-французски: «Папа смотри собака бежит…», отец засмеялся и воскликнул: «Наконец-то ты заговорил на французском!!!». Но по настоящему этим языком я так и не овладел, каждому свое, не всегда и не во всём, дети идут след вслед за своими родителями. С детства мне нравилось кино и актерское искусство, но море и охоту я любил гораздо сильнее. Море в частности стало моей страстью. Отец же со своей стороны, всегда и всевозможными способами старался привить мне любовь кинематографу и режиссуре, и надо признать это ему в большой степени удалось. И сам того, не замечая, я увлекался кинематографом все более и более. И все же море меня привлекало сильнее, и перспектива стать капитаном кругосветного плавания, сильно льстила моим юным мечтам. Отец открыто не противодействовал моим планам на выбор будущей профессии, но вел «тайную, подпольную работу», (улыбается, авт.) по завлечению сына на свою сторону, он питал глубокие надежды на то, что я стану его продолжателем. Сколько себя помню отец, всегда приносил мне разные интересные кино принадлежности и вещи как-то связанные с кинематографом то были; фотоаппараты, небольшие декорации, костюмы, цветные лампы. Однажды отец принес камеру. Эта камера и сыграла в моей судьбе решающую роль, это сейчас на каждом телефоне есть видео камера и она стала заурядной принадлежностью почти каждого человека, в то время ее очень тяжело было достать простому обывателю, а тем более ребенку. Получив столь ценный подарок, я начал снимать все, что попадало под фокус моей камеры. Отец, видя то, что быть «оператором» мне понравилось, направил меня к одному из самых талантливых монтажеров Саиду аш-Шейху, – в дальнейшем этот человек стал одним из моих преподавателей – что бы тот научил меня искусству монтажа. Теперь я ходил на студию не просто так а, имея определенную цель…, получить, можно сказать, новую профессию. Кроме кинокамеры у меня была и фотокамера, которую тоже подарил отец. Я фотографировал много, и мне это занятие также очень нравилось. В дальнейшем я научился и фотомонтажу. Так шла моя жизнь вплоть до окончания средней школы, где я никогда не был блестящим учеником, а являлся чем-то средним между слабым хорошистом и сильным троечником. Окончив школу, я поставил отца перед фактом моего поступления в военно-морское училище. Документы я в тайне от отца сам собрал и сдал в приемную комиссию. Я сказал отцу, что сейчас жду результатов, сданных мною экзаменов, и дело стоит только за его личным согласием на мое обучение, без которого в училище не принимают. Признаюсь, я колебался между тем куда поступить, в военно-морское училище или же в киноакадемию. Такого рода сомнения, нерешительность, а порою «перепрыгивание» от одного желания к другому, очень свойственны юному мышлению в так называемый переходный период жизни, и мне кажется, что молодому человеку всегда нужна направляющая рука его близких, в особенности родителей. По отчасти личному желанию, и на радость отца, я собрал и сдал документы в приемную комиссию киноакадемии. Таким образом, я подал заявку сразу в два учебных заведения и все же в душе, меня больше тянуло к первому моему выбору, хотя и киноакадемия не претила моей душе. Из военно-морского училища пришло извещение об успешном прохождении экзаменов и моем предварительном зачислении, но администрация училища требовала, письменного согласия отца на моё обучение, о котором я упомянул выше. Однако тут то отец и показал своё истинное отношение к моей учебе в училище, он категорически отказался подписывать нужный документ, к тому же пригрозил, что не даст мне свое отцовское благословление, которое для меня было очень важно, отца я любил и почти боготворил. За этот его поступок, я не сердился на отца…, ведь учеба в киноакадемии со своей стороны, как я и сказал, привлекала меня, причем не мало. Пришлось мне с некоторым сожалением отказаться от мысли стать кадетом военно-морского училища. Носить форму капитана мне так и не довелось… (улыбается, авт.). Оставалось одно но…, пройду ли я экзамены в академию. Замечу по этому поводу…, отец не использовал свое влияние для помощи мне при поступлении, а в дальнейшем не делал мне поблажек как сыну, а наоборот пытался дать самую тяжело выполнимую работу. Он любил меня, но никогда не создавал тепличных условий для воспитания своего сына. За это я на всю жизнь останусь, ему благодарен. Своих детей нужно воспитывать именно в таком духе, иначе из них выйдут не личности, а инкубаторные курицы! Так вот я сильно переживал за результаты вступительных экзаменов в академию и помню однажды, сказал отцу: «А что если я провалюсь на экзаменах?», он с удивлением посмотрел на меня и воскликнул: «Если ты провалишь экзамены, значит ты не мой сын!!!». Слава Аллаху мои опасения не оправдались…, я успешно прошел, экзамены в академию и приступил к обучению. Уже спустя короткое время я убедился в том, что отец был прав, не дав мне поступить в военно-морское училище. Учеба стала для меня настоящим счастьем, в потоке я выходил почти всегда первым по количеству набранных баллов и претендовал на красный диплом. Конечно же, по ходу обучения мне сильно помог опыт на бранный в до студенческие годы, когда я посещал студию. И будучи студентом, я вполне осознал тот факт, что многому научился как бы исподволь, несознательно. Учась в киноакадемии, я никогда не ограничивался учебной программой, а сам всегда пытался утяжелить и разнообразить своё обучение. Мне было интересно практически все связанное с моей будущей профессией, будь то освещение или озвучивание на съёмочной площадке, установка декораций, дубляж, видео или фотомонтаж, операторское ремесло, я всему пытался научиться, причем тщеславие заставляло доводить вновь приобретенные навыки, до совершенства. Учителям это сильно нравилось, и они всячески поддерживали такой мой энтузиазм к учебе, а отец – хоть и не показывал свои чувства открыто – я знал, мною гордился, и для меня это было выше всяких похвал. Напоследок скажу, что к своему делу, – какого бы рода оно ни было – человек должен подходить творчески и стараться достигнуть в выбранной им профессии совершенства!».
А.Т.: Другими словами, вы считаете, что человек должен ежедневно и на протяжении всей своей жизни самосовершенствоваться?!
А.Б.: Безусловно, именно это я и имею ввиду.
А.Т.: Участвовали ли вы в кинопроектах и работе вашего отца и если да, то в каком лице?
А.Б.: Да конечно…, уже с первого курса я был помощником своего отца, иногда в качестве личного секретаря, а иногда для более простой работы, т.е. определенного статуса я не имел. Отец своим примером пытался привить мне трудолюбие и добросовестность к работе. Таким вот образом я проработал с отцом в около сорока его киноработ, и это было для меня очень полезной практикой в дальнейшем сильно пригодившейся. После окончания киноакадемии, я в таком же плане продолжал работать и с другими кинорежиссерами. Отец запретил мне брать за это деньги, помню однажды, он даже сказал мне: «Не тебе должны платить Али, а ты должен платить, ведь ты получаешь знания и опыт!» Четыре года я работал без зарплаты (улыбается, авт.), поверь для молодого человека это не так уж просто, хотелось иметь свои личные деньги. Но я терпел, зная, что это мне вернется с троицей, в дальнейшем так оно и вышло.
А.Т.: Как известно вы один из самых близких учеников, а в дальнейшем помощников, знаменитого на весь арабский мир режиссера Юсуфа Шахина. Что вы можете сказать об этом периоде вашей жизни?
А.Б.: Моя работа с Юсуфом Шахином началась после смерти отца, которую я пережил с большим трудом. Юсуфа Шахина я знал еще по академии, он был моим учителем, и уже тогда у меня было намерение работать под началом столь талантливого режиссера, но возможности реализовать это желание к тому времени не представлялось. Однажды я сам пошел к профессору Шахину и сказал: «Я хочу работать в вашей команде…, бесплатно!», он взглянул на меня и с улыбкой ответил: «Ну, коль бесплатно, то я согласен». Конечно, деньги для него не играли, ни какой роли, но я знал, что работать за деньги одно, а ради искусства и знаний, совсем другое. Начав работу, я вполне ощутил пользу накопленного мною опыта, именно тогда он мне действительно пригодился, накопленный в предыдущих моих работах с отцом и другими режиссерами, здесь он дал, первые свои плоды и результаты. Спустя некоторое время, я был назначен первым помощником Юсуфа Шахина, подчерк которого, кстати, понимали только он сам и я, а в работе режиссера, согласись это не мало важная деталь. Безусловно, этот талантливейший режиссер оказал на меня огромное, позитивное влияние, у него я научился очень многому. Но самое главное чему я научился у него, это если можно так выразиться, жить в Кино, которое именно тогда стало как бы частью меня. Также я взял от него кропотливость и доскональность в работе, эти два качества по Юсуфу Шахину можно вывести в формулу: «Режиссер на съёмочной площадке должен знать, ВСЁ!». Такой взгляд Юсуфа Шахина на работу, и его подход к творческой жизни, очень мне нравились, и были близки по духу, мы легко с ним сработались и в дальнейшем, уже став самостоятельным режиссером, я продолжал с ним сотрудничать. До сих пор с доброй памятью вспоминаю те прекрасные, давно ушедшие дни».
А.Т.: А чему вы научились отца, что в дальнейшем вам как режиссеру пригодилось?
А.Б.: У отца, прежде всего, я взял, то, что от каждого режиссера и вообще любого работника на съёмочной площадке, нужно стараться научиться самым лучшим и полезным сторонам его профессии. Учиться, – говорил отец – можно даже у машиниста, если это каким-то образом пригодиться тебе как будущему режиссеру. От отца также мне перешло умение вести конструктивную работу со сценаристами, а это согласись для будущего режиссера не маловажный фактор. От продуктивности труда режиссера и сценариста, зависит если не все, то очень многое. Отец часами разговаривал со сценаристами, я в это время сидел, слушал и запоминал, а некоторые его заметки записывал. Эти долгие беседы отца, сильно развили во мне воображение и фантазию, чрезвычайно мне пригодившиеся в моих собственных работах. К тому же я стал по-настоящему понимать, что такое сценарий для будущего фильма и как над ним совместно со сценаристом работать с высшими показателями КПД.
А.Т.: Теперь о вашем личном творчестве… Когда вы преступили к самостоятельному творчеству? И с какими проблемами вы столкнулись, став режиссером?
А.Б.: Прежде всего, скажу, что, преступив к самостоятельной режиссуре, я почувствовал, что начал познавать новые вещи, которые до сих пор оставались мною почти незамеченными. Это была совершенно новая для меня школа, школа ответственности за снятые фильмы и проделанную работу. Школа, в которой экзамены принимал зритель, а не суровый профессор, и чтобы успешно пройти эти экзамены, нужно было работать, причем работать неустанно и искренне. Моя режиссура началась спустя несколько лет после совместной работы с Юсуфом Шахином. К тому времени опыт, накопленный за время учебы и практики, уже позволял мне делать первые шаги на этом нелегком поприще. Конечно же, я столкнулся с тем, что не всегда снятое моим оператором было, то чего я хотел, приходилось много переснимать, переделывать, уделять много времени монтажу и т.п. Вся эта работа мне дотоле знакомая приобрела новый смысл и значение, в свете того, что я чувствовал огромный груз на плечах, именуемый ответственностью.
А.Т.: Известная в вашей жизни история, когда вы и ряд ваших коллег объявили о своем протесте против законопроекта, принятого египетским правительством… Что именно стало причиной протеста, против упомянутого закона и в чем была суть этого закона, добились ли вы своим протестом каких-нибудь результатов?
А.Б.: Для начала скажу, что именно тогда родился мой второй сын Муытасим, которого я так назвал из-за событий происходящих в то время (Муытасим в переводе с арабского языка означает – «Опирающийся на Аллаха», авт.). Это был не просто протест, а настоящая забастовка, в которой участвовали многие видные представители египетского общества, вернее творческой его части. Почему мы сопротивлялись принятию этого закона…? Все очень просто…, не буду особо вдаваться в детали, скажу только, что этот законопроект в первую очередь подрывал и уничижал деятельность и значение профсоюзов, что было выгодно только людям у власти стоящим. Во-вторых, в будущем он дал бы политической элите Египта как бы «сверхвласть», после его принятия было бы очень трудно, да почти и невозможно сместить главу государства, если на то будут причины, а также каким либо образом призвать его и его соратников к ответственности за ошибки и злоупотребление властью. К тому же через этот злосчастный закон ясно виделась будущая монополизация всех ветвей власти; законодательной, исполнительной и судебной, включая и так называемую «четвертую власть» т.е. СМИ, что привело бы к плачевным результатам, которые мы впрочем, можем наблюдать в сегодняшнем Египте. Наш протест длился три недели, дело дошло даже до объявления голодовки! Общественное мнение было на нашей стороне и власти по не воле сели с нами за стол переговоров. В итоге долгих прений был достигнут договор между нами и правительством, по которому этот закон существенно смягчался, и мы объявили о конце своего протеста и голодовки. Однако по ходу дальнейших событий стало ясно, что правительство не приняло никаких мер по отношению к данному закону, и он вступил в полную силу. Говоря простым языком, нас обманули, причем очень не красиво!!! Всё чего нам удалось добиться, это некоторое оттягивание времени принятия законопроекта и вступления нового закона в полную силу.
А.Т.: Расскажите о причине вашего ареста, который произошел перед самым приездом американского президента Никсона в Египет…, что побудило власти принять столь жесткие по отношению к вам и вашим товарищам меры, ведь вы полмесяца просидели в одиночной камере, находящейся на территории крепости Саладина? Как повлияли эти события на съёмки – тогда только начинавшиеся – фильма «Карнак», основная тема которого заключалась в критике политического строя времен Абд Насера?
А.Б.: Крепость, которую построил наш знаменитый соотечественник Саладин, действительно стала на две недели местом моего одиночного заключения, и мне лично это кажется очень символичным… Причиной тому было вот что… Когда в 19 г. президент Никсон впервые в истории американо-египетских отношений, приехал в Египет, общество в нашей стране, находилось, мягко говоря, в волнении. Недоволен египетский народ был многим, в частности внутренней экономической политикой правительства, которая превратила миллионы египтян в людей стоящих у черты бедности. Причем подмечу, что обеднела, прежде всего, образованная часть населения; учителя, доктора, мелкие чиновники и т.д. На международной арене Египет, также терял свой авторитет, в причины то объясняющие я вдаваться не буду. Люди культуры и искусства, как никто другой реагировали на события, происходящие в их стране, к ним относился и я. Да я курд, но я родился и вырос в Египте, и люблю эту страну, которая дала мне очень много, и то, что в ней происходило и происходит для меня очень важно. Свое недовольство мы, конечно, проявляли на свой манер и теми способами, которыми нас наделил Аллах. Я совместно с такими знаменитостями, как Юсуф Шахин, Тауфик Салех, Шейх Имам (популярный певец в Египте, авт.), Ахмед Фуад Нигм (известный египетский композитор, авт.) и другими, пытался как-то оказать влияние на власти, в целях выхода из сложившегося в стране кризиса. Делали мы это через наше творчество Шейх Имам – кстати, к тому времени полностью ослепший – исполнял патриотические песни, Ахмед Фуад сочинял революционную музыку, я начал съёмки фильма «Карнак», который имел сильный политический оттенок, каждый из нас работал на своём поприще, и старался принести пользу своей стране. Еще до приезда Никсона, мы и наши единомышленники регулярно собирались в доме одного из нас. Одно из таких совещаний окончилось общим нашим арестом, когда офицеры Амну ад-Даула (комитет национальной безопасности в Египте, авт.), нежданно-негаданно появились, надели на всех наручники, а затем распределили по разным тюрьмам. Меня направили в крепость Саладина, в одиночную камеру…
А.Т.: А не могли бы вы поподробнее описать вашу камеру.
А.Б.: О её то я уж точно не забуду (с сарказмом, авт.), это была комната треугольной формы, с высокими стенами и потолком, в ней – извиняюсь – не было туалета, окна, и какая-либо мебель также отсутствовали. Над самым потолком висела большая, яркая лампа, включенная круглые сутки, так, что ты никогда не знал который сейчас час, день или ночь. Все это ломает человека психически и переносится с огромным трудом. Если бы я просидел в ней месяца два, не знаю, что бы тогда со мной стало… Все эти события еще больше подтолкнули и лишний раз простимулировали моё желание снять фильм «Карнак», к тому же две недели заключения в одиночной камере, как ничто другое приблизило меня к теме фильма. И не даром сказано, нет, худа без добра! То, что я сам лично попал под пресс «системы», сослужило мне добрую службу, помогло понять всю глубину той работы, за которую я задумал взяться, подметить мелкие детали не видные дотоле, наконец, я осознал, что такое власть и её сила, направленная против инакомыслящих!!! За время заточения я многое подметил из тюремной жизни, темы, которая в будущем фильме сыграла столь значительную роль. Уже после моего выхода из тюрьмы, я стал встречаться с бывшими политическими заключенными, что также сильно мне помогло. К съёмкам я приложил все свои усилия, и как никогда раньше в этот фильм была вложена часть меня, моей сущности – это был как бы крик моей души! И по сей день фильм «Карнак», остается для меня, одной из самых любимейших моих киноработ. (Фильм «Карнак», после своего показа в кинотеатрах Египта и других арабских странах, наделал много шума и стал чрезвычайно популярным среди простого населения и высшего общества. В дальнейшем появилось такое понятие как «Карначищество», т.е. фильмы, снятые в духе «Карнака», на политическую тему. И, несмотря на то, что со дня выхода фильма на экраны прошло свыше двадцати лет, он отнюдь не потерял свою актуальность и продолжает занимать высокое место в искусстве египетского кинематографа, авт.).
А.Т.: Несомненно, такие люди как Салах Шахин, Ахмед Заки, Суад Хусни оказали на вас и ваше творчество большое влияние, что вы можете сказать об этом?
А.Б.: Все выше перечисленные люди, были очень близки мне, и сейчас как никогда чувствую в них необходимость. Каждый из них был почти легендой, это были очень талантливые люди и в крации говорить о них я не буду. Лишь только повторюсь, что мне сильно из не хватает, особенно моей жены Суад Хусни (звезда арабского кино 80-х годов). Но видимо, так предначертано свыше, что бы самые яркие и не заурядные личности покидали наш мир раньше всех.
А.Т.: Здесь у вас в доме я вижу ваши фотографии с Ясиром Арафатом и его братом Фатхи Арафатом, расскажите, пожалуйста, о ваших отношениях с этими людьми, если не трудно.
А.Б.: Эти два человека также оказали на меня большое влияние и прежде всего тем, что я увидел людей бескорыстно живущих ради достижения благородных целей. Кстати именно Фатхи Арафат, будучи с визитом в Каире, посоветовал мне открыть детский сад не территории моей виллы, что я в дальнейшем и сделал. Мои отношения с двумя братьями были самими близкими, с Ясиром Арафатом я созванивался и переписывался вплоть до его смерти в 2004 году. И что бы о нем не говорили, это был великий человек, идейный борец и патриот своего народа, таких людей хочешь, не хочешь, а начинаешь уважать. Впервые с Ясиром Арафатом и его братом Фатхи я встретился в Ливане в 1982 г., было это в период, когда израильские войска осадили Бейрут (столица Ливана). Познакомившись с ними, я быстро из полюбил и с тех пор мы оставались друзьями».
А.Т.: А зачем вы отправились в Ливан в такое опасное время?
А.Б.: Собственно говоря, я был не один, а в составе делегации, которая имела целью духовную поддержку ливанцев.
А.Т.: Что вам запомнилось из того вашего путешествия в особенности?
А.Б.: Было много чего, но вот, что удивило меня больше всего… Однажды пришел Фатхи Арафат – кстати, он доктор по профессии – и сказал, что мы идем на свадьбу, которую будут проводить в близи с передовыми линиями фронта! Мы все остолбенели, какая свадьба, какие передовые линии, война идет! Но Фатхи был, не умолим, и мы пошли за ним. Эту свадьбу под звуки взрывающихся бомб и свист пуль я не забуду никогда. Уже потом я понял, какой огромный смысл имела эта свадьба на глазах у врага, это была психологическая война, ливанцы показывали своему врагу, что их дух не сломлен и, что они продолжают жить обычной жизнью. И знаешь, такие действия под час имеют более сильное значение, нежели ствол автомата.
А.Т.: А разве израильские военные не могли просто расстрелять из тяжелой техники вашу свадьбу, что бы проучить вас?
А.Б.: Нет, нет…, это было исключено, таких варварств не совершала ни одна сторона, есть вещи святые.
А.Т.: Как вы думаете, нам курдам тоже необходимо вести психологическую войну со своими противниками?
А.Б.: Безусловно, мы всегда должны показывать врагам силу нашей воли и духа. Надо дать им понять, что мы не боимся турецких самолетов и иранских танков. Коль уж Всевышний предначертал нам жить в состоянии войны и борьбы, то мы достойно будем нести свое бремя. Поэтому особенно важно роль пропаганды!
А.Т.: А что вы видите под словом «пропаганда», какими путями и средствами ее надо реализовывать?
А.Б.: Телевидение, кинематограф, Интернет сайты, определенные ролики на данную тему, да и вообще любые виды СМИ, все это и есть пропаганда. В наше время пропаганда приобрела огромное, первоочередное значение. Например, в Турции, Иране и Сирии курдам просто промывают мозги путем тех же СМИ. Не буду вдаваться в подробности, но скажу только, что пропаганда против нашего народа ведется постоянно и на всех уровнях. И нам просто необходимо предпринимать ответные и превентивные меры.
А.Т.: Вы, конечно знаете, что курды в большинстве своем мусульмане сунниты шафиитского толка, но среди нас есть и шииты и алявиты, христиане, есть также и езиды, представители древнейшей курдской религии, что вы думаете об этих религиозных различиях среди курдов?
А.Б.: Как я устал оттого, что всегда приходится доказывать, что курд есть курд и не важно кто он мусульманин, езид, христианин или еще кто. Язык у нас один и Родина одна, имя ей Курдистан, надо это понять, наконец. Неужели не видно, что такая разделительная политика, на руку лишь нашим врагам. У меня внутри все кипит, когда я слышу какого либо курда езида, например, говорящего я не курд я езид, мы не курды, курды не мы. Таких людей нужно обучать и объяснять им истинное положение вещей.
А.Т.: Но езидов тоже можно понять у них есть причины…, вы знаете, о чем я говорю.
А.Б.: Ну, во-первых, я не имел ввиду именно езидов, среди курдов мусульман так же есть люди, не понимающие того, что происходит с нашим народом. А что касается езидов, они наши братья и мы единый народ…, да когда-то мы резали и убивали друг друга, но происходило это, лишь потому, что нами правили наши враги, которым не выгодно было объединение всех курдов в единое целое. Если и есть у нас с езидами взаимные обиды, то нужно их забыть, простить друг друга и объединится. Кстати все исламские течения в Турции и Иране искусственно нагнетают напряжение среди курдов разных конфессий, делается это известно почему. Так что не надо поддаваться таким провокациям. Хочу призвать всех курдов, в том числе и езидов, прекратить взаимные склоки и направить все свои силы против истинных врагов! Хватит, нам уже делится, посмотрите даже Европа не связанная, как мы одним языком и культурой объединяется, что же мы тогда? Неужели не сделаем выводов?.
А.Т.: Надеюсь, сделаем… Вы наверняка следите за событиями, происходящими во всех четырех частях Курдистана…, что вы думаете о перспективах развития Курдистана?
А.Б.: Прежде всего, хочу сказать, что я рад успехам иракских курдов, это и наши успехи, я об этом так и сказал Масуду Барзани, а затем и Джалалу Талабани, когда не давно был с визитом в Курдистане. Масуд Барзани сказал мне, что было бы, по крайней мере, не справедливо утверждать, то, что курды всего мира не внесли свою лепту в дело освобождения Курдистана. Что уж говорить о нашей радости, когда президентом федеративного Ирака стал курд. Успехи нашего народа на лицо, однако, еще рано поздравлять друг друга с победой…, нынешний 21-й век как мне кажется это – золотой век курдов, мы много достигли, но еще большее предстоит достигнуть впереди. В том, что Курдистан добьется независимости, я не сомневаюсь, просто надо проявить нужное терпение, и неустанно трудиться. Ситуация в Сирии и Иране очень напряженная…, необдуманная политика правительств этих государств поставила их перед рядом дилемм, одна из которых, это курдский вопрос. И думаю, в ближайшие годы мы станем свидетелями увертюры, той комедии, что ведут мировые политики в этом регионе. В этой комедии, как кажется, курды сыграют далеко не последнею роль. Если смотреть в суть вещей, станет ясно, что как в Сирии, так и в Иране положения наших соотечественников улучшится, но опять таки необходимо время и много работы. Турецкий Курдистан это больная тема курдов и дело не только в том, что свыше 50% территории Курдистана захвачено Турцией, но и в том, что турки, как никто другой из народов региона с большой чувствительностью относятся к решению курдского вопроса. Ни о каком Курдистане они и слышать не хотят. Да, что тут говорить, если на протяжении долгих десятилетий со времен установления шовинистского режима Ата-турка, власть вообще не признавала существования курдской нации на территории турецкого государства. Турецкое правительство очень просто «решило» курдскую проблему, попросту назвав все курдское население, горными турками запретив – до 1991 года – разговаривать на родном языке в общественных местах. Но так проблему не решить, турки ее лишь усугубили. А теперь они в итоге мало чего добились, ассимиляция, на которую изначально делалась ставка, не дала ожидаемых результатов, ведь курдская семья известна своей многочисленностью и высокой рождаемостью, все чего добилось тур ецкое правительство это ненависть 20 млн. своих сограждан, не считающих Турцию своей родиной. Либо в будущем турки проявят большую демократичность и, наконец, человечность, либо же курдский вопрос останется не разрешенным, а страну будут продолжать разрывать раздоры и партизанский войны.
А.Т.: А как вы думаете надо решать курдский вопрос в Турции?
А.Б.: Прежде всего надо добиться культурной автономии для курдов в Турции, затем автономии реальной, вот уже после этого придет момент, когда плод независимости созреет и сам упадет в наши руки, время же на месте не стоит. Последние 300 лет турецкое государство лишь теряет и уменьшается в размерах, и будет продолжать терять, если не изменит свою национальную политику. Ата-турк говоря такие слова, «как прекрасно сказать, что я турок», внушил этому народу чувство превосходства над другими народами, так же как и Гитлер. Разве можно из таких слов делать идеологию для целой нации? Ведь это породит ненависть других, почему бы не сказать, например «как прекрасно быть курдом»? Национализм, а в Турции он приобрел форму шовинизма и это не преувеличение, ни кому еще счастья не приносил, и любой народ, погрязший в его болоте, вынужден в последствии дорого платить за свои романтические взгляды. Нет особых наций, «хороших» или «плохих», все равны перед Аллахом, есть только плохие люди, но нации плохой не бывает, это абсурд. За свою жизнь, а мне в этом году исполнилось 60 лет, мне приходилось встречаться со многими арабскими и персидскими националистами, но именно турецкие националисты поразили меня своей жесткостью, радикальностью и непримиримостью взглядов по отношению к курдской проблеме. Они считают претезания курдов на самоопределение, совершенно безосновательными, а расселение 20 млн. курдов в Турции, называют исторической случайностью. Как бы странно это не звучало, однако для турков это, правда и как говорится, мы слышим и понимаем только, то, что хотим слышать и понимать. Не смотря на все это, я думаю, что и в Турции положение курдов улучшится, тем более, что это государство питает надежды на вступление в Евросоюз. Если же турки так и не поймут язык справедливости и благоразумия, будем говорить с ними на другом языке, языке силы, благо, что врагов у Турции предостаточно. А пока пусть порадуются за нас, за наши успехи в иракском Курдистане, за нашу стотысячную армию «Пешмарга».
А.Т.: Как вы относитесь к высказываниям некоторых видных арабских политиков о том, что курды предали арабов и Ислам своим союзом с американцами в Ираке?
А.Т.(смеется): Это конечно риторический вопрос. А все высказывания на тему курдского предательства, пустая д е м а г о г и я. О каком предательстве идет вообще речь я не пойму? Когда это курды предавали Ислам, мы всю свою историю все делали ради Ислама просто так, не беря взамен ничего. Уж забыли все, что именно курдский род Аюбидов отразил целую серию крестовых походов, во главе сначала с Саладином, затем султаном Адилем и Камилем (султан Камиль, племянник Саладина, похоронен в г. Каир, в склепе имама Шафаи). Это мусульмане предали курдов, когда забыли о наших правах и надеждах. Ислам ли призывает убивать мирных жителей химическим оружием, тот ли Ислам зовет хоронить маленьких детей в общих могилах? Нет, Ислам это религия мира, а грязные политики ей прикрываются, так, что эта тема стара как мир. Тут правильнее говорить об арабском предательстве, все арабские государства открыто или скрытно проявили полную лояльность, а иногда и прямое содействие американцам. Курды ж е сделали, то, что и должны были сделать, сбросили с себя ярмо тирана. Но Аллах Велик, смотрите, кто судит Саддама Хусейна, курдский судья, разве не символично? Справедливость восторжествовала!
А.Т.: В заключение этого длинного интервью хотелось бы задать еще несколько вопросов.… Если бы какая-нибудь курдская организация, работающая на территории бывшего СССР, пригласила вас на конференцию или еще какое-либо мероприятие, откликнитесь ли вы?
А.Б.: С большим удовольствием, вы только пригласите (улыбается).
А.Т.: Поддерживаете ли вы связи с другими курдскими режиссерами или актерами из Ирана, Турции, Сирии или других стран?
А.Т.: Кинематография же не ограничивается лишь актерами и режиссерами…, очень много курдов работает в этой отрасли в упомянутых тобой странах, многих я знаю и поддерживаю отношения. Не буду называть здесь их имена, но скажу, что как в Иране, так и Турции есть очень знаменитые курды в сфере кинематографии, причем поголовное их большинство лелеет мечту о независимом Курдистане».
А.Т.: С вашей точки зрения, что нам курдам необходимо делать и предпринимать, что бы добиться свободы для своей Родины?
А.Б.: Много чего надо делать…, и должен сказать многое и делается. Главное на месте не стоять, не буксовать. Но мне кажется, что самое главное это личность, каждый курд в отдельности и действия им предпринимаемые. А что бы они были продуктивными нужно должным образом воспитать народ, дать понять курдам их историческую значимость, показать слабые и сильные их стороны. Что бы целый народ получил правильное образование и воспитание нужны годы, огромный труд и большие средства, но значит ли это, что мы сломаемся перед столь значительной целью и сложим руки, нет! По мере сил и возможностей и даже сверх них мы образованная часть нашего народа, просто обязаны искоренить неграмотность и распространить патриотические чувства среди всех курдов, мы должны воспитать идейную нацию, нацию, имеющую цели и мечты, ради которых она готова жертвовать многим. Это раз, во-вторых, необходимо налаживать связь между самими курдами во всех четырех частях Курдистана, а также живущих в не него. Благо современные технологии связи и коммуникации дают огромные на то возможности. Третье за, что мы должны, и чем быстрее, тем лучше, взяться, это объединение языка и курдского алфавита в латинице. Почему латиница, да потому что большинство курдов, не знает арабского алфавита, а его выучить дело не легкое. Процесс этот болезненный и не простой, но вполне выполнимый…, если он начнется сейчас, то уже через одно поколение (25лет), вся наша молодежь заговорит на одном языке, а через 40-50 лет курдский язык в полной мере станет единым. В-четвертых, необходимо налаживать тесные контакты и сотрудничество с народами и государствами, также ведущими борьбу с нашими врагами. Тут действует принцип «враг моего врага, мой друг». У той же Турции и Ирана предостаточно врагов, так, что вот именно с ними надо сближаться…
А.Т.: Какие у вас планы на ближайшие будущие, я имею ввиду вашу творческую деятельность?
А.Б.: Сейчас я работаю над сценарием фильма о Мулле Мустафе Барзани отце Масуда Барзани нынешнего президента Курдистана. Именно по этой причине я летал в Курдистан. Эта работа была в моих планах давно, но случая не предоставлялось претворить их в жизнь.
А.Т.: А кто вас подтолкнул именно в это время к снятию этого фильма?
А.Б.: Заказ на фильм пришел от министерства культуры и просвещения Курдистана, и поскольку он соответствовал моим личным планам, я сразу согласился.
А.Т.: Фильм художественный или документальный?
А.Б.: Художественный.
А.Т.: Где будут проходить съемки фильма?
А.Б.: Думаю, они целиком пройдут в Курдистане.
А.Т.: Вы уже подобрали актеров, на главные роли, кто будет играть Муллу Мустафу?
А.Б.: Пока еще актеры не набраны, есть только кандидатуры, что касается роли Мустафы Барзани, то думаю, на нее мы уже нашли актера, но позволь мне не называть его имя.
А.Т.: Каков бюджет фильма и кто будет его финансировать?
А.Б.: Бюджет пока не ясен, но думаю, он будет большим, так как в фильме есть массовки, сражения и т.д. все это не малые финансовые расходы. Размер бюджета станет на лицо только после завершения сценария. Что касается финансирования, то все расходы оплачивает министерство культуры и просвещения Курдистана.
Артур Тагири: На последок хотелось бы пожелать вам успехов в творческой деятельности и долгой счастливой жизни, и сказать вам спасибо от лица всего курдского народа за, то, что вы есть, за, то, что ни смотря на все трудности, выпавшие на ваш удел, вы не забываете о любви к Родине и своему народу, спасибо Вам.
Али Бадырхан: Спасибо за теплые слова…, ваша моральная и духовная поддержка для меня очень важна.
[1]
Интервью взял и перевел с арабского языка Артур Тагири.