название книги: Фольклор и быт Мокса
Имя автора: Орбели Иосиф Абгарович
Название издательства или типографии: Наука
место печати: Москва
год печати: 1982
[1]
Материалы, вошедшие в книгу, были собраны академиком И. А. Орбели в 1911-1912 гг. в горном районе Мокса (Турция). Среди них басни, сказки, пословицы, поговорки, песни моксских армян, сведения о быте, традициях и языке армянского и курдского населения Мокса в начале XX в.
Академик И.А. Орбели о Путки в Моксе в 1911 и 1912 гг.

Многим исследователям известно, что впервые об этом странноприимном дому подробно пишет академик Орбели И.А., который совершал две поездки в область Мокс: первую – в августе-сентябре 1911 г., а вторую – в апреле-мае 1912 г. Собранные им материалы в горном районе Мокс (Мукс) вошли в этнографический сборник под названием «Фольклор и быт Мокса» (Москва, издательства «Наука», главная редакция восточной литературы, 1982 г.).
Орбели И.А. по итогам своих полевых исследований подробно сообщает об этом странноприимном доме:
«Достигнув перевала, тропа по очень крутому склону Егеров­ского хребта спускалась, по отметке над уровнем моря, на 1125 м и приводила к находившемуся на выступе между двумя узкими ущельями «монастырю» св. Георгия, именуемому армя­нами «Путки» или «Путку сурб Георг», а курдами — «Ханье мир-Хасане».
Зная, что нам предстоит привал в этом «монастыре», отме­ченном на десятиверстке, по словам моих спутников, замечательном и прославленном, я мечтал об ознакомлении с ценным архитектурным памятником, но оказалось нечто совсем иное, хотя не менее интересное.
Все строения обители — очень грубой кладки, из необрабо­танного плитняка, в том числе и маленькая церковка постройки 1887 г. с плоской плитяной и земляной кровлей, и при ней крохотная усыпальница с большой мраморной плитой старательной работы. Об этой гробнице мне сообщили, что это — могила Георгия Победоносца; позднее я узнал, что курды почитают эту гробницу за могилу мир-Хасана.
Около церкви, почти примыкая к ней, расположены были склады имущества, просторные хлевы и помещения для ночлега путников и проживания постоянных обитателей. Как мне объяс­нили, зимой вся территория обители настолько заносится сне­гом выше человеческого роста, что предпочитали прорывать для сообщения между отдельными сооружениями и церковью тун­нели в снегу. В расчете на это все строения расположены были очень скученно.
В 1911—1912 гг. никакой братии или постоянно пребывающего духовного лица в Путки не имелось, поскольку это был, в сущности, странноприимный дом, совершенно необходимы в условиях местности и климата, при опасностях, связанных с переходом через горы весной и осенью (зимой переход через Егеров считался вообще невозможным).
Ведал этим странноприимным домом, на началах своего рода откупа, «смотритель Путки», «пыткапан», как бы староста этой обители, в действительности — управляющий хозяйством этого приюта. В отличие от этой должности, старосты или ктиторы других церквей и не имевших братии обителей Мокса именова­лись «ваництэрь», а настоятели или прикрепленные священно­служители, если они имелись, назывались «ваницхерь», т. е. «отец обители».
Трудно сомневаться в том, что основание этого приюта — не как сохранившихся зданий, а как пристанища для путников — относится к весьма глубокой древности. Устное народное преда­ние, распространенное в очень близких вариантах и среди ар­мян и среди курдов Мокса, говорило о том, что Путки был ос­нован и построен неким местным князем по имени Хасан (имя это уже в IX в. было очень распространено не только среди мусульман, но и среди армянской христианской знати) по веле­нию Георгия Победоносца; князь Хасан, мир-Хасан, охотясь за оленем, заблудился в лесных дебрях, но был спасен явившимся на помощь Георгием. К сожалению, я на месте не записал предания и не помню, какую роль играл во всей этой истории глиняный горшок, от армянского названия которого якобы про­исходит название обители «Путки».
В силу своего назначения и своей роли в жизни области и более широкой округи, Путки пользовался глубоким почитанием и среди армян и среди курдов. Ежегодно значительное число специальных сборщиков — армян и курдов — отправлялось в странствия даже в очень отдаленные районы Турецкой Армении для сбора подаяний и пожертвований для Путки, составлявших в год, как мне говорили, деньгами до 500 золотых лир, т. е. около 4300 рублей золотом, на расходы по предоставлению бесплат­ного приюта и пропитания путникам, не имевшим возможности что-либо пожертвовать в пользу Путки (оплата, как таковая, была не принята).
Сборщики пожертвований на Путки снабжались особыми грамотами, являвшимися доказательством полномочий этих сборщиков, причем эти грамоты вручались и армянам и курдам в Моксе Муртуллой-бегом; мне осталось неясно, выступал ли он в данном случае как турецкий мудир (исправник, уездный начальник) или в качестве старшего из курдских бегов, каким он был в Моксе, и по своему происхождению и по возрасту. Сборщики отправлялись осенью, причем накануне они все соби­рались в гостевой комнате Муртуллы-бега и выслушивали от него напутствие и пожелания успеха. При виде этой церемонии у меня было впечатление, что передо мной не турецкий чинов­ник, а именно владетель области, в пределах которой находится столь важное пристанище для всех.
Во время пребывания в Ване в 1916 г. я имел случай при­обрести один экземпляр такой армянской грамоты в виде длин­ного свитка, возглавленного довольно грубо выполненной мини­атюрой, изображающей монастырь и фантастически представ­ляющей Путки, но ничего общего с ним не имеющей, — с купо­лами на церквах и т. д. Но самое замечательное в этом возглавлении свитка было изображение черного петуха, сидящего на куполе церкви.
Текст грамоты, довольно пространной (около 10 тыс. букв), составленной от имени вардапета Стефана, содержит весьма длинную и обстоятельную молитву, которая призывает благо­словение на главу всех тех, кто откликнется на просьбу о под­держке обители Путки дарами, деньгами, коврами, войлочны­ми кошмами и провиантом. При этом подробно перечисляются все возможные категории дарителей, в том числе купцы, «столодержатели», т. е. «банкиры» (менялы, ростовщики), старшины и старосты разного имущественного состояния. Призывается в молитве и ниспослание на них благополучия, связанного с плодливостью стад, плодородием полей, избавлением стад от паде­жа, полей и садов и прочих насаждений от вредителей, таких, как гусеницы, майские жуки и саранча, людей же с избавлени­ем от заболеваний и пр.,— все в чаянии будущих даров и при­ношений. Заканчивается грамота аналогичной молитвой, а в се­редине текста содержится самое важное для выяснения значе­ния Путки сведение.
«Итак, следовательно, мы должны обязательно давать милостыню святым обителям и пустыням. Одной из многих та­ких является построенная и утвержденная благодатью прославленная обитель, что ныне называется Путки св. Георга. И имеются в ней частица и мощи св. Георга, а именно уши и многие другие частицы и мощи, которые совершают мно­го чудес и исцелений больных и страждущих и особенно в отно­шении незримой помощи путникам, спасая и избавляя от утоп-ленйя [в снегу] и замерзания от мороза и от вьюги силою всемо­гущего бога и неотвращающимся взиранием св. Георга, скорого в помощи мученика и окрашенного кровью витязя. И построена и утверждена она на маковке горы, где проходят пути, идущие и в одну и в другую сторону. Во множестве приходят в эту свя­тую обитель и уходят, сотнями и полусотнями, и больше и мень­ше сего, и располагаются, обычно на два дня, а то и на пять цней, будучи застигнуты вьюгой, и остаются здесь. И все они питаются милосердием божьим и вашими дарами, а когда воз­гласит кур — отправляются продолжать свой путь. Поистине, если бы не было сей святой обители, — все это множество людей от вьюги и мороза умерло бы. И путники всегда здесь делают привал и зрят и слышат, что сия святая обитель не име­ет ни прихода, ни удела. И как столькие приходящие и уходя­щие находили бы гостеприимство, если бы не дары и милостыня ваши?!».
Главное в этом сообщении — упоминание о «куре», петухе, который что-то возглашает. В Путки имел пребывание черный петух, посвященный св. Георгу, и своим криком или молчанием возвещал, благоприятна ли погода для перехода через горы. (Считалось, что переход особенно опасен с юга на север.) Этому крику петуха и его предсказанию придавалось такое большое значение, что при неблагоприятном его указании никто не ре­шался пускаться в путь на Егеровский перевал. Петух этот избирался самим Георгием Победоносцем, который, явившись во сне какому-либо владельцу черного петуха, иногда в очень отдаленной деревне, возвещал свою волю. Во время моих посе­щений я видел в Путки только одного петуха, в обычном кури­ном окружении, но, как мне сказали, бывает, что тут имеется и другой, более молодой петух, «указанный» Георгием, но не привлекаемый к пророчествованию, пока жив старый. Пророче­ствовавший черный петух в случае смерти предавался погребе­нию по обряду армянской церкви. Именем этого петуха никогда не клялись, но клятва именем этой обители считалась особенно сильной и крепкой.
Из Путки тропинка по крутому скату горы приводила к ме­сту слияния двух ручьев, сбегающих со склонов Егеровского хребта, и на некотором расстоянии от Путки можно было ви­деть еще одну достопримечательность Мокса, действительно производившую очень сильное впечатление».